Отправлено: 05.05.10 22:49. Заголовок: Рецензии на "Вечно живые"
Война и миф
Отмечать памятные даты специально сочиненными по этому случаю спектаклями сегодня не так уж и актуально. Приближающийся 65-летний юбилей Победы отнюдь не спровоцировал в столичных театрах массовое появление постановок на военную тематику. Но Театр Российской Армии - особая статья, и вне зависимости от всяческих дат "человек в погонах" является здесь героем сквозного действия. Накануне майских торжеств в ЦАТРА появилась знаковая премьера - спектакль "Вечно живые" по пьесе Виктора Розова в постановке главного режиссера театра Бориса Морозова. Эта розовская пьеса, как известно, вошла в историю советского театра. И не столько даже сама по себе, сколько в связке с одноименным спектаклем Олега Ефремова, ознаменовавшим в 1956 году рождение Театра "Современник". Через несколько лет успех пьесы удвоился кинематографическим прорывом - "Вечно живые" стали сценарной основой знаменитого фильма Михаила Калатозова "Летят журавли". Впрочем, пьеса и впоследствии частенько появлялась на театральных афишах страны, но новых легенд более не создавала. Хотя и тех двух вполне достаточно. Причина же была не только и даже не столько в своеобразии и новизне розовского сюжета, сколько в интонации - авторской и актерской. В ее абсолютной искренности, когда все фразы, диалоги и монологи звучали "от первого лица". В те годы, когда Победе исполнилось всего лишь десять с небольшим, актеры новорожденного "Современника" играли историю о себе. Точно так же ее воспринимали и молодые зрители.
С сегодняшним временем у пьесы и легендарного спектакля - дистанция огромного размера. И нынешние актеры ЦАТРА, конечно же, теперь играют историю "о них" - персонажах, чью логику в свете действующих современных умонастроений порой просто невозможно понять. Впору делать основным героем Марка, всеми способами пытающегося "откосить" от призыва. Что же до Вероники, то ее душевные терзания для многих сомнительны, раз уж удалось девушке так удачно устроиться в тяжелой ситуации. Увы, все высокие порывы розовских героев, кажется, отошли в область мифов. Он писал о том, как война калечит не только тела, но и души. Но этот процесс, к сожалению, продолжается и в жесткие мирные времена. И разве что зрители преклонных лет ностальгически вздохнут о прошлом: "Вот в наше время..."
Конечно, сегодня хорошо бы ставить новые истории, написанные от лица наших с вами современников, которые тоже не обходят стороной военную тему. Но и они подходят далеко не всем театрам и режиссерам. Или стоило бы поискать какой-либо иной подход к старой пьесе, сохраняющий притом мотивы личностного к ней отношения. Но в спектакле Бориса Морозова сюжет рассказан традиционно и без каких-либо откровений.
Семейную, домашнюю историю, вероятно, для ее более масштабного звучания задекорировали подлинными военными фотографиями (сценография Иосифа Сумбаташвили), которые словно бы заключают все приметы и предметы быта в круг общей для страны трагической и героической ситуации, заставляют оглядываться на них, отвечая на свои личные вопросы. На деле, впрочем, этого не происходит, и единый образ спектакля не выстраивается. Есть - подлинность и есть - нынешнее актерское игровое существование, живущие абсолютно параллельно.
Режиссер Борис Морозов не сковывает актеров излишне тонкими, "негромкими" психологическими подробностями. Пьеса Виктора Розова в ЦАТРА играется так, как могла бы играться какая-нибудь история Островского. Открыто, приподнято, темпераментно, временами с бьющей через край характерностью. В последней более других преуспели Ксения Хаирова (Монастырская) и Елена Анисимова (Нюра-хлеборезка), выдав целый каскад внешних приемов, от томного заламывания рук в манере провинциальной антрепризы ХIХ столетия до грубого, на публику, комикования. При этом, естественно, публика тут же отзывается благодарственными аплодисментами. Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что искренние слезы на глазах зрителей тоже появляются не раз. И в этом, конечно, заслуга молодых героев.
Сдержанно-романтичный Борис (Анатолий Руденко) и после своей сюжетной гибели не покидал сцену, то и дело возвращаясь, чтобы прочитать свою давнюю записку или сказать что-то Веронике. Вероника (Татьяна Морозова) казалась девушкой вполне земной, но способной на искренние переживания, загнанные глубоко внутрь. Марк в исполнении Николая Лазарева темпераментно искал и находил-таки свою правду, которая не выдерживала сравнения с фронтовой правдой юного Владимира (Юрий Сазонов), единственного свидетеля гибели Бориса.
"Вечно живые" - пьеса многонаселенная, естественно, и спектакль вышел таким же, с возможностью короткого "соло" для каждого исполнителя-персонажа. Другое дело, что в подобной шумной разноголосице, где каждому хочется по-своему и о своем высказаться, единая мелодия спектакля, в ее синтезе лирики и торжественного героизма, подчас терялась, пропадала. Создавалось ощущение не цельной картины, но незаконченной мозаики, где ее элементы не всегда подходили друг к другу по размеру и цвету. Да и вообще "игра", вполне, впрочем, профессиональная, подчас доминировала над подлинными приметами жизни. Оттого и розовская история порой переходила, скорее, в категорию "показа", нежели пленяла своей пережитой искренностью. В ЦАТРА нам рассказали о войне и людях, ею надломленных, как о чем-то очень далеком, почти мифическом, где нас не было и, наверное, быть не могло.
Майская афиша московских театров спектаклями о Великой войне и Великой Победе отнюдь не перегружена. Чтобы их сосчитать, хватит пальцев одной руки, чтобы пересмотреть – коротких майских праздников.
НИЧТО НЕ ЗАБЫТО? Наверное, если сложить цепочкой все слова о том, как важно сохранить память о минувшей войне для следующих поколений, ею можно было бы обернуть весь земной шар по экватору. Возможно, даже не один раз. Но память не бандероль, её нельзя просто передать из рук в руки. Это должно быть что-то живое. То, что цепляет за душу, обжигает, заставляет задуматься о том, какой бывает цена жизни человеческой… Живых свидетелей остаётся всё меньше и меньше. Не в каждом семейном архиве сохранились фотографии или письма военных лет. Кинематографу его набирающая обороты 3D – оснащённость далеко не всегда идёт на пользу. Сидящий в зале человек хоть и вздрагивает от грохота взрывов, вжимается в кресло, прячась от летящего «прямо на него» бомбардировщика, всё равно где-то краешком разума понимает – это понарошку. А в театре во главе угла не технологии, а люди. Те, что на сцене, и те, что в зале. Его предназначение в том и состоит, чтобы соединять людей. Через пространство и время.
То, что в неюбилейные годы спектакли о войне большая редкость, хоть как-то объяснимо. Но нынче-то! Возможно, всё дело в том, что идиосинкразия к «датским» спектаклям пустила слишком глубокие корни в тех, кто десятилетиями обязан был их придумывать, ставить, играть по указке сверху, а не по собственной воле. Можно предположить, что режиссёрам не хочется обращаться к советским пьесам, поскольку они не рассчитывают открыть в них что-то принципиально новое для сегодняшнего зрителя, а драматургам разнообразных новых волн интересны совсем иные сюжеты и персонажи. Наконец, не исключено, что во всём виноваты… деньги. На полноценную постановку требуются немалые средства, а их у театров всегда в обрез. Юбилейные торжества пройдут быстро, «целевой» зритель, включая ветеранов, пенсионеров и школьников, иссякнет, а зрителя среднестатистического, идущего в театр более за отдохновением, чем за раздумьями о судьбах отечества, спектаклем о войне увлечь трудно (читай – экономически невыгодно).
Доля истины есть в каждом из этих предположений. И всё же… Можно обратиться к пьесе не просто хрестоматийной, скажем больше – классической, такой, как «Вечно живые» Розова, как это сделал Борис Морозов в ЦАТРА, и поставить совсем простой, очень искренний спектакль, который тронет даже молодых нигилистов, каковых среди нынешних 15–20-летних, увы, немало. Можно взять не пьесу, а прозу, достаточно известную, но не очень сценичную – «Будь здоров, школяр!» Окуджавы, как поступил Марк Розовский в театре «У Никитских ворот», и предложить зрителям представить, что было бы с ними, окажись они на месте героев этой почти документальной повести. В конце концов можно пригласить на постановку режиссёра, который просто в силу даты своего рождения никак не мог попасть под «датский» каток, и рискнуть перенести на сцену роман о жизни и смерти в еврейском гетто, то есть окунуться в тему, которой в нашем театре как бы и не существовало вовсе. Такое неординарное решение принял худрук Российского молодёжного театра Алексей Бородин: «Ничья длится мгновение», поставленная Миндаугасом Карбаускисом, для многих стала одним из самых сильных впечатлений нынешнего сезона.
ПРИТЧА О СОВЕСТИ Виктор Розов дал советскому театру нового героя, которого с чьей-то лёгкой руки все теперь называют исключительно во множественном числе – «розовскими мальчиками». Эти мальчики, как и их создатель, всегда чётко знали, что хорошо и что плохо, как поступать нужно и как нельзя ни в коем случае. И всегда говорили правду в глаза. Собственно, не только они, но практически каждый персонаж в его пьесах – это в значительной степени чистый, беспримесный характер-символ, отчего пьесы приобретают свойства притчи.
Борис Морозов и ставил «Вечно живые» как притчу, поместив сюжет не в детерминированные временем интерьеры, а разыграв его на фоне военных фотографий (сценография И. Сумбаташвили, готовящегося отметить в этом году своё 95-летие!). Простая и ясная история о героях и трусах, выстроенная абсолютно традиционно, может показаться нынешним ровесникам розовских персонажей слишком наивной, прямолинейной. Особенно если учесть, что у многих из них представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, изрядно перепутались. Монолог Марка (Николай Лазарев сделал его очень похожим на сегодняшних прагматиков) о том, что «глупо» идти на фронт добровольцем, имея отличные технические мозги и совершенно не умея держать в руках винтовку, циничен до предела. Но кое-кто в зале (а молодёжи на премьере там было немало), по всей видимости, готов был с ним согласиться и абсолютно искренне удивлялся альтруизму Бориса (Анатолий Руденко, похоже, и сам не всегда верил своему герою. В отличие, скажем, от Татьяны Морозовой (Вероника) и Валерия Абрамова (Бороздин), которым удалось создать полнокровные, «выпуклые», эмоционально заразительные характеры – другое дело, что их персонажам порой приходилось по воле партнёров оказываться в сильно разреженном, или даже «безвоздушном» пространстве. Это при том, что некоторые исполнители, и в первую очередь сыгравшая Нюру-хлеборезку Елена Анисимова, а также Анастасия Бусыгина с её запоминающейся Монастырской, воочию подтверждают известный тезис об отсутствии маленьких ролей. Впрочем, несмотря на обидные ансамблевые проколы, розовская пьеса в ЦАТРА «работает»: трогает, заставляет задуматься о вещах важнейших! Конечно, для многих сегодня совершенно непостижимо, как можно было так безоглядно отдавать свою жизнь государству, которое так мало эту жизнь ценило. Но в том-то и дело, что защищали они не государство, а Родину.
Мир, в котором мы сейчас живём, совсем иной. Как приблизить тот мир к нашему? Слишком велик соблазн заставить людей 40-х годов XX века вести себя, как мы, даже в такой канонической пьесе, но это уничтожит правду времени, материю, как известно, чрезвычайно хрупкую. Никакой передачи памяти не произойдёт. Получается, что каноничность, традиционность (кто-то, возможно, назовёт это даже архаичностью) спектаклей по советским пьесам о войне неизбежна? Каждый сам решает, как ответить на этот вопрос…
ШЁЛ МАЛЬЧИШКА ПО ВОЙНЕ Для Марка Розовского тема войны – это прежде всего судьбы мальчиков и девочек, в одночасье сменивших школьную форму на солдатскую. К 60-летию Победы он поставил «Всегда ты будешь» – спектакль по дневниковым записям московской школьницы Нины Костериной. Нынешнюю премьеру – «Будь здоров, школяр!», в основу которой легла первая повесть Булата Окуджавы, можно считать второй частью своеобразной дилогии о военной юности целого поколения.
Неуклюжий смешной очкарик (не лишённый обаяния Никита Заболотный) на фронте занят тем, что подносит мины к миномёту. А заодно пытается понять, что такое война и кто он на этой войне. То в синхрон с сюжетом, то в контрапункт звучат песни Окуджавы. Зрители тихонько, почти про себя, подпевают, четвёртая стена рассыпается на знакомые аккорды, и в какой-то момент понимаешь: песни перекрывают то, что происходит на сцене. Для большинства двадцатилетних Окуджава – просто страничка прошлого, они живут другими ритмами, но у тех, кто старше, с этими песнями, как правило, сцеплены свои воспоминания, сугубо личные ассоциации, совсем не обязательно связанные с войной, а своя рубашка, как ни крути, ближе к телу.
Этим, конечно, можно пренебречь, поскольку спектакль в первую очередь рассчитан на молодого зрителя. Не зря же режиссёр вывел на сцену чуть не половину очередного своего курса, точно рассчитав «эффект приближения». Студенческий задор объясним и понятен, для них этот спектакль – учебная работа: надо спеть – споём. Но актёры-профессионалы оказались в трудном положении – песни играют вместо них. При том, что и Юрию Печенежскому (Коля Гринченко), и Ивану Машнину (Старшина), и Владимиру Давиденко (Сашка Золотарёв) есть что играть. Есть что сказать зрителю. У их ведь тоже есть своя война.
ПРАВО ПОСЛЕДНЕГО ХОДА В 41-м, когда погибли родители, Ицхокасу Мерасу было всего семь лет. До конца войны еврейского мальчика прятали литовские крестьяне. В самом начале 60-х в Литве же вышел его роман «Вечный шах» об узниках вильнюсского гетто. Вот его и выбрал для своего возвращения Миндаугас Карбаускис. Только новый перевод заказал специально для постановки (переводчик Феликс Дектор). И название изменил: «Ничья длится мгновение».
Мудрецы нередко уподобляют жизнь шахматной партии. Мерас, а вслед за ним и Карбаускис, сделали эту метафору осязаемой. Пространство большой сцены РАМТа превращено в зал для сеанса одновременной игры: семь демонстрационных досок, длинный стол, за которым появляются и исчезают «игроки», и несколько рядов для зрителей. Сценография Анны Фёдоровой лаконична и сдержанна, как и режиссура Карбаускиса. Никакого еврейского акцента. Ни криков, ни выстрелов. Виселицы – три крючка для одежды. Тела казнённых – два пальто, мужское и женское, и маленькая детская шубка с жёлтой звездой. Малышку Тайбеле, самую младшую дочь Авраама Липмана (блистательная работа Ильи Исаева), повесили вместе с приютившей её литовской семьёй.
Дети старого Липмана гибнут один за другим. Оперная прима, светлая и трогательная Инна (Дарья Семёнова) проносит в гетто партитуру запрещённой оперы. Мечтательница Рахиль (Нелли Уварова), жертва эксперимента по искусственному оплодотворению, убивает рождённого ею младенца. Касриэл кончает с собой, не выдержав обвинения в предательстве. В шахматы играет только Изя (удачный дебют недавно принятого в труппу Дмитрия Кривощапова). С комендантом гетто Шогером (Степан Морозов, сыгравший эту роль на очень тонких нюансах). И ставка в этой игре – дети гетто и его собственная жизнь. Выиграет – умрёт, но детей оставят в гетто. Проиграет – будет жить, но детей увезут (может, в газовую камеру, может, в клинику для опытов). Только вечный шах, сделать который труднее, чем выиграть партию, может стать спасением для всех. Каждый говорит о своей жизни (и о смерти) почти спокойно. Это мы заглянули в гетто на пару часов, а они там живут много месяцев. «Дальше – неинтересно, – говорит нам Инна, прекрасно понимающая, что её ждёт за самовольный выход из гетто, – главное, что у меня был дублёр». Вот камертон спектакля. Мой дед, начавший воевать ещё в Финскую кампанию и встретивший май 45-го в Берлине, тоже говорил о войне не как о ежедневном подвиге, а как о будничной тяжёлой работе, спокойно и рассудительно, иногда с юмором и всегда без пафоса.
Кому-то наверняка захочется обвинить Карбаускиса в эмоциональной холодности, даже в расчётливости. Но, по-моему, это не так. Хирург не имеет права на эмоции. Его дело оперировать. А выздоравливать от клише предстоит нам.
ВМЕСТО ПОСТСКРИПТУМА. Когда номер был уже подписан в печать, нам стало известно, что театральная афиша пополнилась ещё двумя постановками на военную тему: «Так и будет» по пьесе Константина Симонова, поставленный Татьяной Дорониной во МХАТе им. Горького, и «Противостояние» по пьесе Рустама Ибрагимбекова в театре «Бенефис». Тем не менее приходится не без горечи заключить, что подавляющее большинство московских театров встречают юбилей Великой Победы отнюдь не во всеоружии.
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что искренние слезы на глазах зрителей тоже появляются не раз. И в этом, конечно, заслуга молодых героев.
Почему только молодых? Это заслуга и Марии Скуратовой, и Ольги Вяликовой и, конечно, Валерия Абрамова, о котором почему-то автор статьи вообще ни слова не написала. Обидно! А молодежь за одним единственным исключением работает в спектакле великолепно! на "Ура!"
tarmy пишет:
цитата:
В ЦАТРА нам рассказали о войне и людях, ею надломленных, как о чем-то очень далеком, почти мифическом, где нас не было и, наверное, быть не могло.
Не было... к счастью для нас. И надеюсь никогда не будет!
Отправлено: 08.05.10 18:04. Заголовок: Театр армии вступил ..
Театр армии вступил в схватку с легендой
"Вечно живыми", спектаклем по пьесе Виктора Розова, началась больше полвека назад жизнь театра "Современник". По этой пьесе снят легендарный фильм "Летят журавли". Кажется, зачем состязаться с легендами? Тем не менее, к юбилею Победы в Театре армии вышла премьера именно "Вечно живых". Спектакль посмотрел культурный обозреватель радио "Вести ФМ" Григорий Заславский.
Заславский: Брать "Вечно живых" Виктора Сергеевича Розова - значит, вступить в неравную схватку с легендой: с этой пьесы началась жизнь театра "Современник"; с завистью слушаешь рассказы нынешних народных артистов Галины Волчек, Олега Табакова, Игоря Кваши о том, как ночами репетировали эту пьесу, а потом - во всяком случае, поначалу - по ночам и играли. Легендарный фильм, признанный шедевр во всем мире - "Летят журавли" - снят по этой же самой пьесе Розова, и все сразу вспоминают, как там играют Татьяна Самойлова и Алексей Баталов. Сегодня никто никого не заставляет - это раньше надо было к очередному партийному съезду ставить спектакль о молодом советском человеке, преодолевающем еще имеющиеся отдельные недостатки. И к юбилею Победы тоже никто не заставляет выпускать очередную премьеру. Если выпускают - значит, как говорил Толстой Лев Николаевич, "не могу молчать".
Кстати, уж если вспомнить удачные спектакли о войне, вышедшие за последние годы, так самые лучшие - это были истории камерные, семейные, домашние. Спектакль Алексея Бородина в Молодежном театре "Одна ночь", которую и играли в трюме, под сценой, а история была - о блокаде, и все понятно было, и пафоса - никакого. Был хороший спектакль Юрия Еремина по рассказу Платонова "Семья Иванова" - про то, как непросто с войны возвращаться домой, возвращаться к мирной жизни, к родным, но совсем незнакомым людям, о том, как страшно с победой возвращаться домой.
Очень хороший спектакль вышел в Художественном театре по повести Распутина "Живи и помни", который, несмотря на совершеннейший формализм в сценографии, реалист Распутин принял и даже был потрясен игрой Даши Мороз и Дмитрия Куличкова. В Театре российской армии, который в структуре Минобороны имеет свой номер, как всякая воинская часть, его главный режиссер Борис Морозов сумел вот эту - домашнюю историю - сделать главной. Домашнюю, семейную историю, войну - как территорию, где семейные отношения и вообще любые другие отношения между людьми меняются чаще, рвутся резче. Морозов, пожалуй, впервые обратил внимание на то, что в этой пьесе Розова война чаще всего показывается и рассказывается с женской точки зрения, и здесь все варианты: мать, которая ждет сына с фронта, невеста, которая ждет, но выходит замуж за другого, одинокая женщина, которая пользуется последней возможностью уладить свою личную жизнь… Говорят, в "Современнике" пьесу Розова долго считали неудачной, известно точно - что хотели открывать театр совсем другим спектаклем, но не разрешили. И вот: не всякая хорошая пьеса превращается потом в хороший спектакль, а пьеса Розова стала и великим спектаклем и великим фильмом. И вот - снова живет. И слушаешь текст, потому что в нем нет фальши, и история, которую рассказывают, - интересная. Она и о войне, уже очень далекой, и вообще - о жизни, про разных людей, про хороших, и разных. За хороших переживаешь, как в детстве, когда смотрел кино о войне и хотелось, чтобы все хорошие остались в живых. Но и в жизни, и в театре, увы, так не получается.
Отправлено: 12.05.10 18:59. Заголовок: Живем и помним "..
Живем и помним "Вечно живые" в Театре Российской армии
«Вечно живых» в постановке Бориса Морозова нельзя назвать большой удачей. Тем не менее, выходя из зала после премьеры, можно, не кривя душой, поздравить режиссера с премьерой.
В «Вечно живых», премьера которых вышла в Академическом театре Российской армии накануне юбилея Победы, некоторые вещи, прямо скажем, раздражают. Еще до начала спектакля успеваешь подумать, что декорация патриарха отечественной сценографии народного художника СССР Иосифа Сумбаташвили – не из тех, что «в помощь»: стены в человеческий рост оклеены увеличенными черно-белыми фотографиями военных лет. Артиллеристы, пехота, лица, черты которых потеряли четкость при большом увеличении. Эти самые стенды кажутся случайно доставшимися в наследство от предыдущего юбилея Победы, с какой-нибудь выставки. Еще важнее, что среди документальных фотографий, пусть и потерявших резкость, трудно играть выдуманную историю. Театральность почти неминуемо обернется фальшью. Понятно, что даже из этой прямолинейной ситуации был выход. Можно было оставить стены стерильно-белыми или оклеить бледными, выцветшими обоями, которые бы в «моменты истины» высвечивались контровым светом фронтовыми фотографиями. Но что придумывать теперь, когда дело сделано?!
Следующая «остановка в пути», преграда для актеров – костюмы. В первой самой сцене видно, что их автор, Алёна Сидорина, то ли денег не имела вовсе и брала первые попавшиеся, из подбора, то ли решила так подчеркнуть над- или вневременной порядок действий. Невозможно поверить, чтобы в богатых костюмерных Театра Красной, затем – Советской и лишь в последние 20 лет – Российской армии не нашлось 30 костюмов военного времени. Даже и того меньше, беря в расчет, что несколько персонажей в пьесе Розова выходят в военной форме. Народный артист России Валерий Абрамов (Фёдор Иванович Бороздин) выходит в современном галстуке, в пиджаке сегодняшнего кроя. А это мешает верить в происходящее, да и актерам не может не мешать.
Но все эти, в общем, важные, существенные неприятности не мешают увидеть и оценить многого интересного, что в спектакле есть. Хотя до спектакля – еще несколько слов.
Не всякая хорошая, даже замечательная пьеса превращается потом в хороший спектакль. Говорят, в «Современнике» пьесу Виктора Розова долго считали неудачной, известно точно – что хотели открывать театр совсем другой пьесой, но им этого не разрешили. И вот «Вечно живые» Розова стали и великим спектаклем, положившим начало и жизни, и легенде, и совершенно новой, свежей интонации нового театра, и великим фильмом «Летят журавли».
Борис Морозов для своего спектакля пьесу сильно сократил, обрезая детали, какие-то углы этой частной истории. Режиссер увидел в ней притчу и в этом не был далек от истины. Правда, кажется, в угоду притче режиссер несколько раз заставляет героя, уже после гибели, возвращаться на сцену, чтобы дочитать старое письмо или повторить уже сказанное при прощании. Сцены – лишние, ничего не добавляющие. Ни к Розову, да и для притчи – не обязательные.
Розова в свое время если ругали, то – за сентиментальность, за прекраснодушие. Наверное, в нем все это было. Но главное, что текст Розова не кажется пыльным или вытащенным на свет божий из чужой, ушедшей эпохи. Слушая диалоги героев, даже если кто-то из актеров пока недотягивает, не справляется с ролью, ловишь себя на том, что история эта трогает, что звучит современно. Она, что и требовалось, вызывает сочувствие, но также и зависть – к силе чувств, а еще больше – к ясной для всех тогда картине мира, где белое – белое, а черное – неизменно черное. Люди – им положено – и тогда вели себя по-разному, красиво жить хотелось и в войну, и в эвакуации, но предательство в глазах остальных не прощалось, подлость – большинством оценивалась как подлость.
В спектакле Бориса Морозова, во всяком случае на премьере, удачнее сыграны эпизоды, чаще – характерные, не главные, а второстепенные герои: Нюра-хлеборезка (хотя все помнят, как играла эту роль Галина Волчек, даже те, кто не видел ее, знают по многочисленным подробным и восторженным описаниям) в исполнении Елены Анисимовой; юркий, не пропавший в тылу, скользкий, как угорь, администратор филармонии Чернов (Константин Денискин); Монастырская (Анастасия Бусыгина), ленинградка, вернее – петербуржанка, пытающаяся и в эвакуации жить по салонным правилам, в стершемся, но узнаваемом виде дошедшем через революции и войны с Серебряного века. Можно вообразить, как бы могла она развернуться, увлекая в свои вечера, в которых и порок, и нега, но эвакуация и угол в комнате работницы мыловаренного завода – не лучшее место для салонных затей. Из главных героев хороша Вероника (Татьяна Морозова), правда, увы, не все, кто рядом, готовы соответствовать ее серьезной и подробной игре. Ей одной – правда, из трех имеющихся – досталось хорошее платье. Как говорится, повезло.
И еще. Кажется, прежде на это не обращали внимания, а Морозов и увидел, и сделал на этом акцент: если воспользоваться названием известной книги, Розов показывает, какие разные у войны бывают женские лица, разнообразие женского выбора и женской доли, поскольку выбор не всегда
Трудно сказать, вечная она или нет, но, судя по спектаклю Бориса Морозова, пьеса Розова и сегодня – живая.
Отправлено: 20.06.10 13:46. Заголовок: Спасибо за Победу! ..
Спасибо за Победу!
Несколько дней назад, проходя по своему двору, увидела роскошный джип соседей – молодой супружеской пары, вполне благополучной, но, как многие, презрительно говорящей о своей стране: мол, куда как лучше где угодно за границей, там и сервис другой, и к людям относятся исходя из их доходов, и вообще… здесь могут жить только идиоты, которые ни на что не способны. Современные циничные молодые люди! – это стало уже настолько привычным, что и внимания не обращаешь. И вдруг на заднем стекле их роскошной машины я увидела надпись крупными белыми буквами: «Спасибо деду за Победу!» - и почувствовала, что все не так просто в жизни: вот есть же у них что-то святое, даже если эта надпись – лишь участие в какой-то акции, все равно, они же в ней участвуют… И сразу стало тепло на душе. А буквально через два дня я отправилась на премьеру спектакля «Вечно живые» Виктора Розова в Центральный театр Российской армии. Спектакль ставил Борис Морозов – режиссер, который хорошо знает и чувствует не только военную тематику, но и честь и славу русского воинства вообще. Он вырос в семье военного, и какие-то понятия остались для него святыми и непреложными на всю жизнь. Это сильно ощущается в его спектаклях, каждый раз возбуждая в зрителе ответную волну чувств. Почему эта пьеса Виктора Розова стала культовой для нескольких поколений? Казалось бы, ничего необычного в ней нет, а именно с этой пьесы начинался «Современник», а именно по ней снят легендарный фильм «Летят журавли», который и сегодня молодые зрители смотрят с волнением и слезами. И до сих пор, независимо от юбилейных дат, идут спектакли по «Вечно живым» в разных театрах не только России, но и СНГ. В чем здесь дело? Наверное, в том, что главной событийной линией становится не война, не окопная правда и не кровопролитные битвы на переднем крае, а жизнь, обыденная жизнь тех, кто трудится в тылу и делает все, что только возможно, для Победы. Или не делает, а просто думает о ней, стараясь в своих мыслях приблизить ее приход и возвращение тех, кто там, в окопах и на переднем крае. Замечательный художник Иосиф Сумбаташвили сочинил для этого спектакля очень простую, но невероятно емкую сценографию: сцена как бы окаймлена и закрыта большими планшетами с укрупненными фотографиями орудий, людей, боев, а в середине расположен маленький мирок тех, о ком и повествует этот спектакль – московская квартира Бороздиных, кухня в квартире, где они живут в эвакуации, комната Антонины Монастырской, потом снова Москва. Нет ни фронтовых сцен, ни госпиталя, в котором трудятся Бороздин и его дочь Ирина. Кусочек мира в окружении войны. Маленький фрагмент огромной и сложной мозаики. И главное в нем – жизнь человеческого духа, трудная и мучительная, потому что нет вестей от Бориса, находящегося где-то там, на далеком фронте, потому что невеста его, Вероника, не устает каяться в совершенной горькой ошибке, когда, не выдержав одиночества, вышла замуж за его брата Марка, потому что приспособленец Марк, боящийся фронта, тоже осознал свою ошибку – он не любит Веронику, он увлечен Антониной. А соседка ждет своего сына Володю – он приедет к матери, и выяснится, что Борис погиб, спасая именно его, Володю. И ему тоже предстоят муки… По словам Бориса Морозова, эта пьеса встала над временем и превратилась в притчу. Так оно и есть, потому что сегодня, может быть, больше, острее, чем раньше, ценятся негромкость, простота и искренность высказываний о чести, совести, мужестве. И – о выборе. Том самом нравственном выборе, перед которым каждый из нас оказывается в разные минуты жизни. Совсем не обязательно в экстремальной ситуации. Этот спектакль отличается той «неслыханной простотой», о которой писал Борис Пастернак – в нем не сыщешь следа какой бы то ни было концепции, потому что концепция здесь может быть только одна – память, неостывающая благодарная память о тех, кто 65 лет назад защитил весь мир. Кто без пафоса и без долгих размышлений встал на защиту своей родины, как Борис (Анатолий Руденко), и погиб за нее. Как Володя (замечателен в этой роли Юрий Сазонов). Как Федор Иванович Бороздин (Валерий Абрамов) и его дочь Ирина (Наталья Лоскутова), не отходившие всю войну от операционного стола и спасшие многих безнадежных, искалеченных воинов. Как бабушка Варвара Капитоновна (изумительно играет ее Мария Скуратова), отрывающая своему внуку пуговицу от кофты как оберег на войне. Как Анна Михайловна Ковалева (превосходная работа Ольги Вяликовой), мать Володи, умеющая с достоинством и терпением нести в себе тревогу о сыне и ждать, ждать… В пьесе благодатные роли, подлинные подарки для артистов, которые они получают радостно и дарят радость зрителям своим органичным, живым и теплым существованием на сцене: это и Татьяна Морозова (Вероника), играющая современно, с острыми реакциями и глубоким проникновением в роль, и Николай Лазарев – нервный, запутавшийся, не безнадежно подлый, а потерявшийся человек (Марк), и Екатерина Сахарова - студентка Танечка, принципиальная, жестковатая, но предельно искренняя в своем презрении к тем, кто сумел неплохо устроиться среди войны, и Алена Фалалеева - Варя, доброта которой сыграла с ней недобрую шутку… Очень выразительна музыка Рубена Затикяна – негромкая, грустная и очень эмоциональная. Борис Морозов поставил спектакль чистый и честный. Какие еще нужны нам концепции? И молодые зрители, заполнявшие зал, смотрели внимательно и напряженно. Они почти наверняка не знали содержания пьесы и вряд ли догадывались о ее культовости для нескольких поколений. Они просто впитывали в себя мысли очень важные и очень простые. И, думаю, кто-нибудь из них тоже напишет на заднем стекле своей машины крупно и размашисто: «Спасибо деду за Победу!» Это и будет дорогой и светлый подарок театра великому дню…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
А молодежь за одним единственным исключением работает в спектакле великолепно! на "Ура!" 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума