Центральный Академический Театр Российской Армии, форум неофициального сайта

Классика жанра

«Похождения Бравого солдата Швейка» идут в Малом зале Театра российской армии. Оно и понятно: спектакль оказался слишком мил и уютен, на гигантской Большой сцене он бы потерялся, превратившись из истории одного человека-личности в историю крошечных существ, раздавленных гусеницами войны.

На сцене фантазией художника Михаила Смирнова создан кабачок, причем совершенно какой-то вневременной и всенациональный: мог бы оказаться таким и сто лет назад (с той поры, как Тонет изобрел свои венские стулья), может и сейчас, а находиться может и в Чехии, и в Англии, и в России. Несколько столов, пара вешалок и барная стойка. Именно в этом антураже постаревший добряк Йозеф Швейк с седыми волосами (Александр Чутко) рассказывает присутствующим историю своей жизни — ровно до того момента, пока не загремел со своим очередным хозяином, поручиком Лукашем, на фронт.

Казалось бы, для Театра российской армии ставить спектакль про вооруженные силы (пусть и чешские) потребует и самоотречения, и самоиронии. Однако режиссер Андрей Бадулин обошелся без прямых отсылок к сегодняшнему дню, сделав спектакль до такой степени «классический», что порой не понимаешь, в каком году он поставлен: в 2012 или лет двадцать назад. Нет-нет, это не то что бы плохо, просто — факт. Только один-единственный раз не удержались: пустили во всем этом контексте совершенно чужеродную шуточку про героическую песню «Гей, славяне!». А так — история про огульный призыв, про «косящих», про настоящий ревматизм — все равно считывается всенепременно.

Благодаря танцам в постановке хореографа Алексея Молостова, спектакль не пробуксовывает на месте, а согласуясь с канонами жанра — сатирического абсурдистского повествования — движется вперед довольно резво. Подзаголовок спектакля —"Кабаре в двух действиях«. Но вообще-то это не совсем кабаре — невзирая на женщин в юбках с глубокими разрезами. Это именно кабачок, уютный, с небольшим оркестриком (на сцене — живые музыканты), душноватый и даже с забавным «продакт-плейсментом»: все герои постоянно пьют из оловянных кружек «светлое велкопоповицкое». Кроме того, роман почти любому зрителю известен с детства чуть ли не наизусть, а режиссер очень внимательно и довольно подробно инсценирует текст, почти без заметных купюр, а действо затягивается на три часа.

Вообще — главное тут — внимание к первоисточнику, то есть к тексту Гашека и иллюстрациям Йозефа Лады, которые на больших подвижных щитах присутствуют на сцене. Кроме рисунков на них есть еще и текст из «Швейка», причем на чешском (как ни странно, иногда чешские предложения почему-то обрываются началом буквы следующего).

В общем, спектакль как спектакль, но тут есть две главные фигуры, за которыми зритель следит с нескрываемым удовольствием: собственно Швейк в исполнении Константина Денискина и его хозяин, фельдкурат Отто Кац в исполнении Юрия Сазонова. Кстати, это единственные артисты, играющие по одной роли в спектакле, а не по нескольку, как остальные — «с переодеваниями».

Денискин-Швейк являет собой до абсолюта приближенный к книге и к иллюстрациям образ добродушного и внешне наивного простака, на деле оказывающегося хитрецом. Такая классика, что смотреть на него удивительно приятно — будто смотришь кино, виденное когда-то в детстве, но не потерявшее со временем своей прелести.

А Сазонов — тоже вполне сообразно книге — делает своего пьянчугу фельдкурата. Здесь есть явно выраженное комедийное обаяние, умение работать в гриме (у Каца очень смешной величественный римский нос), а главное — замечательная способность к почти цирковым каскадам. Играть пьчного на сцене — вообще дело неблагодарное, поскольку игра сразу видна, но Сазонов делает это с таким удовольствием, он так падает, так фокусирует взгляд на предметах, так долго и упорно пытается снять пиджак, что превращает это простое действие в отдельный номер.

В финале зрителю покажут кадры первой мировой — на старой пленке крошечные человечки суетливо заряжают пушечку, они куда-то быстро бегут, споро перебирая ногами — ощущение собственно «войны» теряется, с одной стороны — за давностию лет, с другой — из-за качества пленки. К тому же — вот он, Швейк, постаревший и погрузневший, но живой — сидит перед зрителем с оловянной кружкой в том самом среднестатистическом кабачке.

А.Томская, редакция портала "Афиша. Мэйл.ру", 02.06.2012 г.

ШВЕЙК ПРИЗЫВАЕТ «СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ И ЗАДУМАТЬСЯ»

К своему юбилею, 85-й годовщине создания, Центральный академический театр Российской Армии подготовил несколько интересных спектаклей. Среди них – «Похождения бравого солдата Швейка». Роман Ярослава Гашека стал шедевром мировой литературы. К нему не раз обращались деятели искусств. Помню, с каким интересом я смотрел в детстве чехословацкий кукольный фильм известного режиссёра Иржи Трнка. В героях Гашека, как правило, выделяется одна черта характера, и её можно воплотить в кукольном персонаже. Мне довелось увидеть в Нижнем Новгороде яркий спектакль кукольного театра по этому роману. С успехом шёл в нашей стране чехословацкий фильм, где артист Грушински неподражаемо сыграл Швейка. Актёр вернулся к этому образу в советско-чехословацком фильме «Большая дорога», где он играет прототипа Швейка, друга Ярослава Гашека. Но я, старый театрал, не помню, чтобы на московской сцене шёл спектакль о Швейке. И кому как не театру Армии нужно было поставить его сейчас?
Инсценировал роман сам режиссёр-постановщик Андрей Бадулин. Казалось бы, роман Гашека не очень-то и сценичен. Но режиссёр почувствовал, что «Швейк» по литературной форме – собрание новелл, объединённых общим героем и единством авторской мысли. И Бадулин придумал интересный ход, сделав основным местом действия трактир «У чаши», где старый Швейк рассказывает завсегдатаям этого заведения о своих похождениях в молодые годы. Умным и добрым человеком предстаёт перед зрителями пожилой Швейк в исполнении Александра Чутко. Прихлёбывая за столиком пиво, он наблюдает за собой в молодости, комментируя события и поступки. Молодой Швейк (арт. К.Денискин) – благодушный и вроде бы наивный человек, не сатирическая маска, а живой, реалистический образ. Как и у Гашека, он отчасти и плут. От народа он унаследовал здравый смысл, поэтому Швейк Денискина не трепещет перед портретом австрийского императора, осознаёт, что фельдкурат Отто Кац – не служитель бога, а пьяница и развратник, поэтому с удовольствием выполняет просьбу мертвецки пьяного Каца надавать ему пощёчин. Не менее ретиво Швейк выполняет приказ поручика Лукаша осуществлять в его отсутствие все желания его легкомысленной пассии. Сцена соблазнения Швейка этой любвеобильной особой решена в спектакле по-театральному ярко, без тени пошлости. Герой ловко дурачит своих господ, и это позволяет сравнить его с диккенсовским Сэмом Уэллером, с Фигаро, Иванушкой-дурачком, но это чешский народный герой, хотя в нём и много общечеловеческого. В этой постановке Швейк не комический, а скорее трагикомический персонаж, терпящий притеснения, лишения, но никогда не впадающий в отчаяние. Это подчёркивается не только игрой артиста, но и самим жанром спектакля. Он решён в жанре кабаре, где есть песни, танцы, пантомима, теневой театр, кинохроника и конферансье – пожилой Швейк. Многие артисты мгновенно перевоплощаются в других персонажей. Всё это делает спектакль ярким, живым, динамичным. Этому способствует и оформление художника-постановщика Михаила Смирнова: одна сцена сменяется другой с помощью выдвигающихся то справа, то слева книжных заставок – известных иллюстраций к роману чешского художника Йозефа Лады. Эмоциональному восприятию спектакля помогает и музыка Рубена Затикяна, где ощущаются и чешские фольклорные традиции, и лирическая грусть, и веселье. Танцы, поставленные хореографом Алексеем Молостовым, удачно подчёркивают гротескный характер героев Гашека. По воле режиссёра, герои появляются то в ложе, то на балконе, то проходят по залу, здороваясь со зрителями, что вызывает смех и аплодисменты. Словом, над спектаклем работал слаженный коллектив единомышленников.
Мне показалось, что сцена с пьяным фельдкуратом неоправданно затянута, хотя его и превосходно играет Ю.Сазонов. Это лишает спектакль присущей ему динамичности. Я заметил, что не всем зрителям понравилась сцена убийства эрцгерцога Франца Фердинанда, решённая слишком «балаганно», но, думаю, она оправдана жанром спектакля.
Юлиус Фучик отмечал, что Швейк, «хотя не всегда вполне сознательно, помогает ломать здание гнёта и произвола», иными словами, подтачивает режим угнетения и насилия народа. Верно сказано. В спектакле (как и в романе) Швейк стремится «откосить» от армии, не желая быть «пушечным мясом» в ненужной народу войне. Невольно возникает ассоциация с современными призывниками на Украине. А отчаянный призыв Швейка в этом спектакле – «Сложить оружие и задуматься» – разве не актуален? Здесь же герой Гашека замечает, что человеку свойственно всегда надеяться на лучшее. Этими словами и заканчивается спектакль, безусловная удача театра.
А.Макеев, газета "Литературная Россия", №5, 13.02.2015г.