Отправлено: 03.02.10 21:24. Заголовок: Рецензии на "Шинель"/"Зачем вы меня обижаете?"
Родившийся в шинели Повесть Гоголя на сцене ЦАТРА
Год Гоголя хоть и завершился, но только не в театре. Там Николай Васильевич - величина постоянная, равно как и Чехов, которому передана эстафетная палочка нового театрального пода. Кстати, как оказалось, "Шинель" - это лишь первая часть спектакля главного режиссера Театра Российской Армии Бориса Морозова, вторая появится совсем скоро и будет представлена как раз Чеховым с его "Свадьбой'. Вряд ли можно было предположить заранее, что камерная повесть Гоголя обретет сценическую жизнь на большой сцене армейского театра, где хорошо бы играть"Войну и мир" со всеми батальными сценами. Но парадоксальным образом оказалось, что эта история усилиями сценографа Иосифа Сумбаташвили прекрасно вписалась во внушительные театральные габариты. Сочинилось замечательное гоголевское пространство с вкраплениями петербургских примет, которые, впрочем, не настаивают на своей географической определенности. Пространство холодновато-зимнее, затянутое белым полупрозрачным тюлем, где тут и там обнаруживаются фонарные столбы, караульная будка, чиновничьи стулья и одно "инородное" царственно-алое сидение с двуглавым орлом на спинке - для Значительного лица. Эти островки человеческого "быта" вкрапляются в совершенно особое, внебытовое пространство, совсем как в произведениях Гоголя с их синтезом мистики и реальности. И уже это - явная удача нового спектакля. Подобный же прием доминирует и в режиссуре Бориса Морозова. Его "Шинель" отнюдь не является реалистичным и "жалостным" рассказом о "маленьком человеке" утратившем дорогую обновку и потому помутившемся рассудком. Нет, это, скорее, история человеческой мечты, пусть и выраженной в столь вещественной форме, дорога к ее осуществлению, где крах мечтаний рифмуется не только с концом жизни, но, пожалуй что, и с концом света. Федор Чеханков, после долгого перерыва вновь вышедший на большую сцену ЦАТРА, пребывает то одновременно, то поочередно как бы в двух ипостасях: Автора и собственно Акакия Акакиевича Башмачкина. Причем под словом "автор" здесь не стоит понимать актера, озвучивающего гоголевский текст или ремарки (инсценировка Олега Бур-дина). Автор - человек, прямо на наших глазах сочиняющий эту историю, которая и его самого затягивает в свой фантазийный мир, вплоть до того, что он начинает ощущать себя персонажем, в прямом смысле слова примеряющем на себя эту гоголевскую шинель. Давненько не игравший подобных ролей, Федор Чеханков отнюдь не провоцирует зрителей на одну только жалость. Он меняет интонации и актерские регистры, становясь то смешным, то нелепым, то трагичным, а то и "демоническим" в финале, преображаясь в гротесковый призрак Акакия Акакиевича. Эта непростая роль актером и режиссером сделана не "по быту" но по чувствам, ощущениям, видениям персонажа, способного эти видения обернуть в реальность. Башмачкин Чеханкова - немного комедиант, прячущий под старой ли, новой ли шинелью (как под маской) иные сущности, актерские и человеческие. Тем более что "Шинель" Бориса Морозова вовсе не является моноспектаклем. Режиссер превращает обычных петербургских чиновников средней руки в самый настоящий театральный Хор, который сопутствует действию, то сгущая, то разрежая его атмосферу. Реплики чиновников (Сергей Иванюк, Константин Корнеев, Тимур Еремеев, Сергей Федюшкин, Денис Демин, Александр Катин, Александр Миронов) звучат то прозой, то речитативом, то комично, то зловеще. Их пластика (режиссер-балетмейстер Алексей Молостов) вольна и раскованна, а разнообразные и одномоментные позы складываются в замечательную визуальную картинку. Все же прочие эпизодические персонажи поданы режиссером и актерами в гротесковом ключе, тем самым, в очередной раз приоткрывается дверца в фантасмагорический гоголевский мир, где найдется место и оборотничеству, и подмене смыслов. И тогда ты совсем не удивишься тому, что Значительное лицо (Николай Орловский) является в образе щуплого и низкорослого мальчонки, которого высоченный Товарищ Значительного лица (Роман Радов) тащит на закорках, как разыгравшегося дитятю. А тот еще срывающимся фальцетом кричит что-то грозное, доводя Башмачкина - Чеханкова до обморока. Розовощекий здоровячок портной Петрович (Александр Чутко) обзавелся супругой непонятного пола (Константин Денискин) - вроде баба, но с мужскими ухватками. Но любопытно еще и вот что: вся эта то печальная, то гротесковая история виртуозным образом комментируется музыкой Альфреда Шнитке (музыкальный руководитель постановки Рубен Затикян). Это не фон, это какая-то параллельная звуковая жизнь, чаще дисгармоничная, нежели мелодичная, которая позволяет лучше вникнуть в другую параллель и почувствовать какое-то свое к ней отношение. Впрочем, "Шинель" несмотря на то, что будет иметь чеховское продолжение, является абсолютно самостоятельным и самодостаточным спектаклем. Хотя, конечно, понаблюдать за какими-либо непрямыми связками двух классических произведений тоже будет интересно.
Ирина Алпатова, газета «Культура», №3, 28.01.09-01.02.10 г.
Парадокс об актёре Фёдор Чеханков – Башмачкин. «Шинель» в Театре Российской армии
Актёр, чья звезда взошла в 70-е годы прошлого века, когда он сменил Владимира Зельдина в коронной для того роли Альдемаро в пьесе Лопе де Вега «Учитель танцев» и почти одновременно пришёл на первый канал телевидения (всего было четыре) в качестве ведущего музыкально-развлекательной программы «Артлото», к своему 70-летию подошёл с багажом легенд, одна из которых, впрочем, нуждалась в корректировке. Отсутствие ролей и в театре, и в кино (иначе – нереализованность актёрских возможностей) в последнее время тревожило, и сильно. Собственно, для любого актёра простой выглядит приговором, несмотря на любые исторические заслуги, а потому идти на невесть откуда взявшуюся в репертуаре ЦАТРА «Шинель» по Гоголю с Чеханковым в роли Акакия Акакиевича Башмачкина было и страшновато, и предсказуемо. Ибо освоить такую роль после долгого молчания вроде бы нельзя, тут требуются тренинг, современное чутьё, абсолютный слух и натяжение всех нервов, из которых, кажется, только и состоит актёр. Тем удивительнее показался результат.
Парадокс в том, что и режиссёр Борис Морозов, смело взявшийся реанимировать некогда многообещавший талант, и почти отсутствовавший в репертуаре театра актёр Чеханков взяли материал неимоверной сложности, выбрали роль поистине гамлетовского свойства и при этом одержали победу. Актёр вернулся в строй впереди многих, театр получил спектакль, о каких давно не думал, режиссёр открыл секреты гоголевской повести не потому, что к этому его побуждал юбилей классика, но потому, что того требовала забота об Актёре. Что может быть интереснее во времена слепого прагматизма и дурманящего театральный дух пиара?
Что ставит Морозов и что играют Чеханков со товарищи? Петербургскую повесть Гоголя? Историю о маленьком человеке? Извечную для России мифологему о столкновении смерда со «значительным лицом», то бишь всесильным чиновником? Или фантасмагорию о фетишистском «романе» одушевлённого с неодушевлённым – Башмачкина с заново пошитой и вожделенной шинелью? Ведь можно и так и эдак, можно – как в спектакле В. Фокина с М. Неёловой в роли Башмачкина – пройтись и по следам анимации Ю. Норштейна.
Спектакль, вышедший из-под пера Морозова и пером Чеханкова, – ни о том, ни о другом, ни о третьем, хотя образ его, конечно, складывается из всего перечисленного наперекор всему – так сильны стереотипы и едва ли их собирались разрушать. Морозов и Чеханков ставят и играют спектакль об одиночестве, которое не знает многого. Не знает, где Петербург, а где окраины. Не знает, кого выбрать по жизни человеком маленьким, а кого лицом значительным. Не знает, что такое или кто такой «наш северный мороз» и почему он враг бедно одетому гражданину. Одиночество ещё много чего не знает – ни усатых разбойников, отбирающих обновку, ни ненадёжного народа – «секретарей», через которых трудно пробиться ко всякого рода превосходительствам, ни дурацких анекдотов про «фальконетову статую», которой почему-то или зачем-то подрубили хвост, – ни его это, одиночества, дело.
Зато знает человека как такового – всего, целиком – не важно писатель он, режиссёр, актёр или персонаж вовсе вымышленный, но похожий как есть на Акакия Акакиевича Башмачкина.
Парадокс в том, что соскучившийся по премьерам, и по премьерам значительным, Чеханков вовсе не пытается слить себя с Башмачкиным, изображать его, искать в воплощении роли какую-либо характерность, повадку, похожесть. Он остаётся самим собой или – точнее – рассказчиком, который на фоне вполне декорированной сценической истории (художник И. Сумбаташвили) и в изложении вполне хрестоматийного текста (инсценировка О. Бурдина) превращает простой анекдот в подчёркнуто-строгое и по отбору художественных средств минималистское размышление о том, что вовсе не является частным, анекдотичным, сиюминутным, а простирается к общечеловеческому, природному, многозначному. К естеству человеческой природы. Именно так: порода в данном случае (или спектакле) не важна. Важна природа. Чеханков – больше Гоголь, чем Башмачкин, больше – автор, чем персонаж, больше – артист, чем исполнитель.
Конечно, в спектакле много выразительных образов и художественных метафор (чего стоит одна только сцена «венчания» Башмачкина с новой шинелью!). Конечно, коллеги Чеханкова по сцене добираются высот виртуозности и умело играют режиссёрскими метафорами. Конечно, музыка Альфреда Шнитке буквально «танцует», дышит в параллель пластической партитуре режиссёра-хореографа А. Молостова. Но всё-таки главным голосом в небольшом по формату, но значительном по взятым рубежам спектакле становится голос Фёдора Чеханкова. О себе и своём актёрском одиночестве. О режиссёре, который в одиночестве переживает поиски художественных смыслов. О писателе, который одиноко и неузнанно прячется за своим персонажем. И об Акакии Акакиевиче Башмачкине, который одиноко умирает в своей петербургской квартирке от того, что у него отняли шинель. Не много? Больше не добавить.
Отправлено: 03.02.10 21:29. Заголовок: Зачем вы меня обижае..
Зачем вы меня обижаете? Маленький человек на Большой сцене театра Армии
Театр Российской Армии. Зрительный зал на 1900 мест. Самая большая сцена Европы. Когда-то по ней ходили танки, плавали корабли и летали самолеты. Теперь по этой сцене ходит маленький человек. Странный, неуклюжий, с геморроидальным цветом лица. По-старчески болезненно семенит ногами и хлопает ресницами. Зовут человека Акакий Акакиевич Башмачкин. Герой незабвенной гоголевской «Шинели», из которой, как известно, все мы с вами вышли.
Минимум декораций. Пусто. Холодно. Музыка Шнитке. Волей-неволей ежишься. И думаешь: как странно – повесть Гоголя о жалости и сострадании по традиции требует маленького пространства. Чтобы разглядеть «глаза в глаза» все нюансы человеческой души. А здесь так много места! Для чего?.. Еще вопрос: почему в главной роли Федор Чеханков? Артист со шлейфом опереточных ролей. Воздушный мастер легкого жанра. Служит в театре Армии почти полвека. Правда, не играет новых ролей на сцене родного театра много лет. И вдруг получает от режиссера Бориса Морозова главную роль в гоголевской «Шинели». Случайность? Нет. Говорят, Чеханков мечтал об этой драматической роли. Увидел возможность сказать что-то наболевшее, прожитое, про себя самого?
Традиционно «Шинель» – это история о том, как маленький человек осмелился воплотить мечту в жизнь. Размечтался маленький человечишко о новой шинели, копил деньги, купил – а шинель взяли и украли. Человек не выдержал потрясения и умер. Но Акакий Акакиевич Федора Чеханкова – не просто маленький человек. Он д-р-у-г-о-й. Вокруг него люди-функции. Сонм чиновников в одинаковых костюмах, с одинаковыми ужимками и гримасами. Толстяк-портной, его жена с лицом мужчины. Стадо перевертышей. Мир, в котором каждый хочет стать первым. Главным. Самым сильным и властным. Залезть на стол и писклявым голосом завопить: «А Вы кто такой? Куда вы зашли? Понимаете, кто стоит перед вами?». А Акакий Акакиевич живет в своем мире. В своем замкнутом пространстве. Никого не трогает. Никуда не лезет. Умиротворен и спокоен, доволен малостью. Да, он ничего особенного в жизни не добился. Он замухрышка, этакий неудачник – с нашей сегодняшней «американизированной» точки зрения. Ему шинель-то новая и не очень нужна. Старую залатать, да и жить дальше. Но – вокруг говорят: надо. Сшей. Не позорься. Будь как все.
Как все – это значит, умей защищаться. Выбрался из своей скорлупки – будь готов к удару. Один только вечер успел порадоваться Акакий Акакиевич новой шинели – как пришли разбойники. Остановили, раздели, забрали. Раздавили человека. Выживают сильные. Погибают слабые. Закон жизни. Хочешь сохранить независимость, не пускать чужих в свой сад-огород – научись держать оборону. Добро должно быть с кулаками.
Спектакль «Шинель» идет четвертый месяц, но у него совсем нет откликов в прессе. Мол, чего писать – хрестоматийная история из школьной программы. Странно, а ведь этот спектакль попадает в самую точку. Крупным планом маленький человек, вокруг которого большая жестокая жизнь. Чеханков практически ничего не играет. Проживает. В этом огромном пространстве. Он органичен. Естественен. Просто говорит простые слова: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» Вопрошает: за что? Что я вам всем плохого сделал? Никого не трогал, жил в своем мире, занимался своим делом. А вы меня не за что обидели. И каждый зритель в зале почему-то думает про себя. Вспоминает, как его обижали. Как он обижал. И возникает жалость и сочувствие. К Акакию Акакиевичу. К себе. К другому человеку. Такое редкое сегодня чувство. И необходимое. Как там, у Достоевского: «Ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно место, где бы и его пожалели!»
Отправлено: 19.02.10 17:42. Заголовок: Звезда маленького че..
Звезда маленького человека
Театр армии показал премьеру спектакля по повести Гоголя "Шинель", поставленного к юбилею народного артиста России Федора Чеханкова. В новом спектакле худрука театра Бориса Морозова он сыграл Акакия Акакиевича.
Впервые спектакль "Шинель" был сыгран как вступление к поздравительным речам на минувшем юбилее Федора Чеханкова (заодно став вкладом театра в еще один юбилей — 200-летие Гоголя), но теперь стал для Театра армии, так сказать, самостоятельной репертуарной единицей. "Шинель" идет всего час, и одна только продолжительность спектакля делает его несколько куцым. Масштабы и сам дух Театра армии превращают посещение спектакля во дворце-звезде в ритуал — туда странно забегать на минутку.
Получается, что довольно долго к нему идешь от метро, смиренно взбираешься муравьем по ступеням театра-колосса, чинно преодолеваешь лестницы и просторные фойе внутри, не сразу привыкаешь к давлению пространства в роскошном зале, к расстоянию до артистов — в общем, только-только вроде бы настроился на правильный в этих стенах лад, а вот уже надо аплодировать и идти обратно.
С другой стороны, "Шинели", может быть, самое место в стенах военного театра: тут даже самый большой человек сразу почувствует себя маленьким, тут особенно чувствуешь власть государства, свою собственную беззащитность и ненужность, но вместе с тем и радостную причастность к этой силе, от которой, впрочем, тебя может легко избавить щелчком по лбу какое-нибудь "значительное лицо" — в общем, нет автора, более чуждого праздничности и помпезности этого здания, чем Гоголь, но и в каком-то смысле более необходимого тоже нет.
Борис Морозов поставил аккуратный и простой спектакль, в котором словно постарался бережно собрать те приемы, которыми пользовались при постановке "Шинели" (и вообще Гоголя) его бесчисленные предшественники. Новый спектакль Театра армии можно с легким сердцем рекомендовать самым благодарным зрителям — школьникам и пенсионерам. На фоне тюлевых занавесок мутно-серого цвета стоят непременная полосатая будка городового, фонари и бархатное кресло с государственным гербом; несколько раз с колосников идет театральный снежок; играет музыка Альфреда Шнитке; петербургские чиновники размахивают своими зелеными шинелями и исполняют незамысловатые танцевальные композиции. Положенная дань в спектакле отдана гротеску — жену портного играет мужчина, положенная мечте Акакия Акакиевича о других мирах,— один раз петербургская серость вдруг расцвечивается красками итальянского карнавала.
Нельзя сказать, что в "Шинели" не расставлено уж вовсе никаких акцентов. Во-первых, в текст вмонтированы фрагменты из "Невского проспекта", во-вторых, дважды повторяется история с обретением новорожденным Акакием своего имени, в-третьих, лицо от автора и Акакий Акакиевич оказываются одним и тем же лицом. Все это, конечно, сделано для того, чтобы у Федора Чеханкова как виновника торжества в спектакле было еще больше физического и эмоционального пространства. Господин Чеханков играет в "Шинели" без всякого бенефисного нажима, он с какой-то очень точной, спокойной интонацией начинает спектакль, выходя на авансцену с томиком Гоголя в руках,— и остается верен ей на протяжении всего короткого вечера, оставаясь главным героем сюжета, но и будто бы поглядывая на происходящее немного со стороны.
Может быть, оттого, что речь идет о серьезном юбилее, а чиновников играют актеры молодые, в "Шинели" вдруг проступает тема одиночества, приходящего к каждому с возрастом, печальной отдельности человека — и облегчения, которое потом принесет уже только вечность. В спектакле есть несколько по-настоящему пронзительных минут, которым зритель обязан именно Федору Чеханкову: актер он мягкий и душевно подвижный, даром что для большинства зрителей пребывает в образе легкомысленного конферансье. Когда чиновники вдруг подхватывают и несут над сценой вмиг обессилевшего Акакия, когда он сам держит себя-младенца в руках, когда спокойно говорит о бесследности единичной судьбы, послушно замираешь в кресле. Так что пожалеть после "Шинели" можно не о ее краткости, а о двух более существенных вещах. Во-первых, о том, что господин Чеханков редко играет драматические роли (кажется, предыдущая крупная работа в Театре армии была сделана к прошлому юбилею). Во-вторых, о том, что этот камерный, в сущности, спектакль играют не на малой, а на большой сцене.
Большая сцена Театра армии, одна из самых больших театральных площадок Европы, рассчитанная на полторы тысячи зрителей, теперь может похвастаться новым, суперсовременным светозвуковым оборудованием. Говорят, что это будет звучать и выглядеть абсолютно фантастически. Правда, пока в премьерном спектакле «Зачем вы меня обижаете?..» новое оборудование вовсе не задействовано. Да и сама постановка Бориса Морозова (добавившего к уже шедшему спектаклю «Шинель» вовсе не нужную ему вторую часть по рассказу Чехова «Свадьба») кажется попавшей на отремонтированную Большую сцену бедной родственницей.
На Большой сцене Театра армии прекрасно смотрятся батальные сражения и грандиозные массовые сцены. Именно здесь Штайн показывал свою монументальную «Орестею», да и мюзиклы могли бы здесь иметь особый резонанс. Но немногочисленная публика драматического театра решительно теряется в громаде зала, рассчитанного на дивизию в полном составе. Теряется и глохнет в степных просторах сцены и тихий всхлип гоголевского Акакия Акакиевича: «Господа, зачем вы меня обижаете?» Да и камерная «Свадьба» Чехова с ее тщательно выписанными репликами и вылепленными силуэтами гостей также не рассчитана на такие размеры.
В результате, чтобы обменяться репликами с партнером, исполнители кричат через сцену: «Пет-ро-ви-и-ич! Мне нужно подштопать ши-не-е-ель!!!» А чтобы обратиться к свадебным гостям так, чтобы и в зале было слышно, несчастному капитану 2-го ранга Ревунову-Караулову приходится лезть на накрытый стол и вещать оттуда, как Ленин с броневика.
Трудности понимания классических текстов усугубляет то обстоятельство, что звук идет не непосредственно со сцены, а от расположенных по углам сцены динамиков, где он к тому же искажается и плывет (как будто решительно все актеры Театра армии поголовно шепелявят, пришепетывают и говорят немного в нос).
Впрочем, невнятная дикция исполнителей – не самый большой недостаток спектакля. Тем более что ее можно извинить еще и тем обстоятельством, что во второй части спектакля практически все исполнители щеголяют в накладных клоунских носах, еще больше затрудняющих произношение.
Согласно режиссерской задумке, все роли в спектакле исполняют мужчины. Поэтому все женское население «Шинели» и прибавленной к ней «Свадьбы» превращено в своего рода клоунов-трансвеститов: свекольные щеки, разноцветные носы, аляповатые платья и огромные ботинки.
Объясняя свой замысел соединения в одной постановке двух разноприродных текстов русских классиков, Борис Морозов подчеркивал объединяющую их тему «обиды маленького человека». Нищего переписчика Акакия Акакиевича и отставного полковника Ревунова-Караулова играет один актер Федор Чеханков. Он же читает авторские отступления. Бенефисную ориентацию спектакля на одного актера подчеркивает и превращение всех остальных персонажей в безликую массовку, бестолково суетящуюся на сцене вокруг героя и устраивающую разнообразные забавные кунштюки.
Однако прием, долженствующий подчеркнуть «человечность» главного героя, срабатывает в абсолютно другом направлении. На фоне клоунской толпы и Акакий Акакиевич, и особенно Ревунов-Караулов кажутся довольно занудными резонерами, некстати попавшими в клоунское шоу. Клоунские проделки, даже злые, могут разозлить, но по определению никак не могут быть предметом обиды. Вопрос «Зачем вы меня обижаете?» можно обратить к равным или вышестоящим, но никак не к цирковым униформистам.
И гоголевская история ограбленного и униженного бедного чиновника, и чеховская истории несчастного моряка, попавшего по недоразумению в свадебные генералы, в шутовской интерпретации теряют авторский смысл, не приобретая взамен иного, нового содержания. Ошибка на уровне режиссерского замысла заставляет сбоить все смысловые конструкции постановки Бориса Морозова. А неверный выбор пространства укрупняет и усугубляет все неточности, ошибки и недочеты спектакля.
Большую сцену Театра армии иногда называют театральным сфинксом: отгадаешь ее загадки, выигрыш будет огромным, а не удастся – сфинкс умеет «обидеть», как мало кто.
Отправлено: 19.03.11 21:04. Заголовок: На обновлённой сцене..
На обновлённой сцене
Центральный академический театр Российской Армии продолжил свой 81-й сезон торжественным открытием обновлённой сцены Большого зала на 1.550 мест. Теперь это не только самая большая театральная сцена Европы, но и, пожалуй, самая технически оснащённая. После капитального ремонта её снабдили новейшим светозвуковым оборудованием. И мюзикл «Человек из Ламанчи» с народным артистом СССР легендарным Владимиром Зельдиным в главной роли, который за день до этого отметил своё 96-летие, зрители смотрели уже, как говорится, «в новом формате». Но открытие сезона и сцены в театре можно назвать и премьерным. Главный режиссер ЦАТРА народный артист России Борис Морозов представил зрителям новый спектакль-дилогию, трагифарс под общим названием «Зачем вы меня обижаете». В нём в необычном сценическом действе органично соединилось многообразие жанров и видов театрального искусства. Здесь есть место трагедии и буффонаде, водевилю как виду комедии положений с песнями и танцами. Получилась настоящая феерия, пародия с креативными постановочными эффектами, заострённо-комедийными приёмами изображения действительности и поведения персонажей. Обычно дилогия - это два драматических произведения одного автора, связанные между собой общностью сюжета, действующих лиц. А Морозов представил в едином сценическом действе две разные истории: трагическую гоголевскую «Шинель» и чеховскую водевильную «Свадьбу». Классику двух мэтров отечественной литературы, которые по-разному, но с равной болью, состраданием, уважением к личности показали жизнь «маленького человека». С одной стороны - винтика социального механизма, тела общества, с другой - его основополагающей сути. Эти люди могут стоять на разных ступенях на самом деле весьма условной иерархии, принятой людьми, но по глубинному осознанию понятия «человеческое достоинство», по вере в добро, устремлённости к мечте быть абсолютно равными. И тот же чеховский свадебный генерал на самом деле вышел из этой самой гоголевской «Шинели» униженного и оскорблённого (посыл к Достоевскому) чиновника Акакия Акакиевича Башмачкина. И режиссёр сумел показать, как простая шинель, деталь, предмет обихода, может нести совершенно не свойственную ей функцию, стать в некотором роде величественным памятником «маленькому человеку». Главных героев в этих двух мини-спектаклях, Башмачкина и «генерала» Фёдора Яковлевича Ревунова-Караулова, на самом деле отважного морского офицера, заслуженного человека, сыграл народный артист России Фёдор Чеханков. «После того как я перечитал «Шинель», у меня просто в горле защемило только от одной фразы: «Зачем вы меня обижаете?» - и очень захотелось сыграть роль Башмачкина, донести до зрителя эту человеческую боль, поняв которую, он, может быть, сам будет меньше обижать окружающих. В словах «Зачем вы меня обижаете?», которые объединяют постановку, заключена главная мысль и главная тема спектакля. Этот вопрос моих героев обращён ко всем нам, сегодняшним, подчас забывшим, что надо думать не только о себе, но и о других людях, надо их жалеть, надо помогать им, надо сочувствовать чужому горю», - считает Чеханков. По его мнению, это главное, о чём театр должен говорить в наше время, полное «ужасающих историй». «Театр в меру своих возможностей должен пробиваться к людским сердцам, заставлять задуматься об этом, особенно русский театр, который всегда был позитивен в своей основе, который болел и боролся за человека, за его душу», - добавил артист. ...Странный, неуклюжий, болезненный человечек то чуть ли не порхает по сцене, то по-старчески семенит ногами и хлопает ресницами. Вот он пожилой чиновник, окружённый пока ещё молодыми и более удачливыми товарищами, а вот - «генерал» в кителе морского офицера, живущего своим славным героическим прошлым. Чеханков, как всегда, - центр действия. Но игра его, как и сами его герои, столь органична и благородна, что все остальные действующие лица, пусть даже «винтики» сценического действа, выглядят абсолютно самодостаточно и так же интересны и узнаваемы. Никто не тянет одеяло на себя, все равны и важны. Заслуженные артисты России Александр Чутко, Алексей Крыченков, их коллеги Константин Денискин, Юрий Сазонов, Александр Разин, Сергей Федюшкин, Александр Катин, Сергей Иванюк, Константин Корнеев, Тимур Еремеев, Денис Дёмин, Роман Радов, Евгений Безбог... Обратите внимание, хотя и у Гоголя, и у Чехова есть женские персонажи, здесь весь актёрский состав спектакля - мужской. Режиссёру было принципиально важно, что это спектакль-феерия, клоунский, а клоуны ведь, как правило, мужчины. «Маленький человек» живёт в своём маленьком мире словно бы отдельно от остальных. Сам никого не задевает, но хотел бы к себе такого же равного, уважительного отношения. А вокруг - рой чиновников в одинаковых костюмах, с похожими ужимками и гримасами и даже САМЫЙ ВАЖНЫЙ НАЧАЛЬНИК, тоже весьма условно главный, так и норовят ворваться в этот хрупкий устоявшийся мир То командным, но писклявым окриком, то неудачной шуткой, то попыткой вылезти из грязи в князи через чужие заслуги, пустить пыль в глаза. И все просто требуют: чтобы стать СВОИМ, НАШИМ, надо СООТВЕТСТВОВАТЬ. И тут без новой шинели и роли свадебного генерала уж никак не обойтись... Можно не работать на совесть, но нужно выполнять некие функции, чтобы тебя принимали как своего. И быть постоянно готовым к удару из-за угла. Иначе лишишься и шинели, и уважения. Да и самой жизни... На сцене минимум декораций, но каждый предмет обыгрывается так, что пространство заполнено движением, той особой энергетикой настоящего действа, что и делает театр театром. Где смотришь, наблюдаешь и оцениваешь себя и жизнь не в режиме реалити-шоу типа «За стеклом» или «Дом-2», а вспоминаешь сразу же заповеди Господни. Через боль героев вспоминаешь собственные боль и обиды, как, быть может, обижал кого-то сам. И жалеешь «маленького человека» и себя через него. Сочувствуем, переживаем, не можем пройти мимо чужой беды. Сочувствие лечит душу. Ведь не зря говорят: помощь другим - это сотрудничество человека с Богом. ...Без малого два с половиной часа действия под музыку Альфреда Шнитке и Игоря Стравинского, две истории про одного большого «маленького человека» - как остановка по особому требованию человеческой души. Чтобы именно остановиться в суете и круговерти быстротечной нашей жизни, оглянуться вокруг, чтобы понять, где находишься, на какой ступеньке человеческой лестницы стоишь, где так условны её конец и начало...
В Театре Армии нашли сходство между героями Гоголя и Чехова
Творческая перекличка Гоголя и Чехова в литературоведении возникает часто, но на сцене их смешивают чуть ли не впервые. Худрук Театра Российской армии Борис Морозов поставил трагифарс «Зачем вы меня обижаете?..», объединив этим названием гоголевскую «Шинель» и чеховскую «Свадьбу». Благодаря такому смешению видна близость двух великих писателей, а главное, то, как Чехов стилизует гоголевские интонации и приемы.
Ведущий актер театра Федор Чеханков в первой части спектакля играет гоголевского Акакия Акакиевича, а во второй – чеховского «генерала» Ревунова-Караулова. Но там и тут это добрый, наивный человек, который больше всего на свете боится обидеть ближнего. Зато героев Чеханкова обидеть может каждый. Например, чиновники департамента, где служит Башмачкин, карикатурно глупы, необразованны и всячески этим наслаждаются, тогда как Башмачкин не умеет – да ему это и в голову не приходит! – наслаждаться чем-то еще, кроме своей мечты. А мечтает он о нормальной человеческой жизни. В его представлении гармония наступит лишь после того, как появится у него новая шинель.
Есть мечта и у старенького Ревунова-Караулова: он хочет, чтобы и в повседневной жизни был порядок, как на флоте, со всеми «бром-бам-шкотами», «брамселями» и «брасами». Как мало на самом деле человеку надо, чтобы почувствовать себя счастливым. Одеться не хуже других да поговорить с ближним, поскольку нет сил уже от одинокой, затворнической жизни. Федор Чеханков дарит зрителя старой актерской школой, ясной артикуляцией, чистотой и выразительностью сценического жеста. Порой его игра веселит зрителя. Но над его героями не смеются злорадно или презрительно, а напротив – сочувственно, с пониманием. От этих нелепых жестов Башмачкина или от вышколенной походки Ревунова-Караулова веет лирической грустью, и самые удачливые зрители вдруг ощущают с ними родство. Когда ни хитрости нет, ни притворства, душа нараспашку, ну, просто счастья у человека нет – за что его презирать?
К своим визави герои Чеханкова обращаются исключительно на «вы». Но главной репликой спектакля становится: «Зачем вы меня обижаете?...» Ее произносит и Башмачкин, и Ревунов-Караулов, которые тянулись к обществу, хотели нормального общения, но в их окружении не нашлось достойных людей, хотя поначалу таковыми казались. «Все обман, все мечта, все не то, чем кажется», – неспроста Чеханков начинает спектакль этими словами из «Невского проспекта» и ими же заканчивает.
Преувеличенная наивность Башмачкина сама по себе создает игровую ситуацию. Преодолевая робость и накручивая себя, он зарывается. Взвихряет свои и без того слабые нервы. Его смерть от нервного изнеможения логична и светла. Умирающий Башмачкин как ребенок. Чеханков играет его так, что волей-неволей хочешь отдать ему все шинели мира, лишь бы понравились и пришлись впору. И только бы утешить этого покинутого дитятю: «Зачем вы меня обижаете?..»
Одинокость честного человека – вот акцент режиссера и его человеческая поддержка такому герою. Блистательный и горький бенефис честной, запуганной и гордой души маленького человека происходит в похожих декорациях: фонари башмачкинского Петербурга накрываются в «Свадьбе» пышными и пошлыми разноцветными абажурами в доме разряженной глупенькой невесты (художник-постановщик – Иосиф Сумбаташвили).
Федор Чеханков законно царит. И реабилитирует своей игрой маленького человека. Вечного. Важного. Коренного. На котором мир стоит, хотя и смеется над ним.
Отправлено: 14.04.11 21:05. Заголовок: На “Свадьбу” – в “Ши..
На “Свадьбу” – в “Шинели”
Новая постановка Театра Российской Армии – не очень привычная для театральной практики история с продолжением, поскольку показ “Шинели”, приуроченный еще в ноябре 2009-го к юбилею Федора Чеханкова, удачно совпал и с 200-летием Н.В.Гоголя, а “Свадьба”, ставшая второй частью спектакля, появилась словно вдогонку году, прошедшему под знаком 150-летия со дня рождения А.П.Чехова. Все это дает повод говорить о неслучайном стечении знаменательных событий, повлиявших на объединение двух произведений. Еще одна причина – продолжение актерского бенефиса Чеханкова, играющего и Башмачкина, и Ревунова-Караулова. Вынесенная же в название гоголевская фраза “Зачем вы меня обижаете?..”, которую в спектакле произносят оба персонажа, – уже серьезная заявка на общность темы, связывающей две истории о порядочном, несправедливо обижаемом человеке, сталкивающемся с агрессией жестокой, равнодушной толпы.
Два сюжета из жизни “маленького” человека в спектакле между тем контрастны по жанру. Если в первом действии превалирует психологическая драма, то во втором царит эксцентричная клоунада, что отчасти нарушает стилевую целостность постановки. В соответствии с задачей, поставленной режиссером Борисом Морозовым, сценография Иосифа Сумбаташвили тоже строится по принципу полярности. В “Шинели” мрачные тени холодного Петербурга то растворяются в падающем снеге и мерцающем свете фонарей, то отплясывают зловещий танец в снежном буране, то кружатся в колдовском вихре итальянских карнавальных фантазий. А на авансцене размещаются полосатая черно-белая будка и красное бархатное кресло с золоченым гербом – территория, отведенная персонажам, обязанным защищать интересы “маленького” человека, но одинаково далеким от его бед и проблем. Словно подаренная на короткий миг мечта, сверху спускается шинель, с которой, как с барышней, даже совершают обряд венчания. А в “Свадьбе” над сценой висит фата невесты, как символ другой иллюзии о счастливой семейной жизни. Будка и кресло скрываются под чехлами, а доминируют в пространстве три огромных торшера, окрашенных в агрессивные оттенки синего, желтого и красного цветов. Дополняет пейзаж катающийся по сцене стол с откровенно бутафорскими яствами.
Спектакль играется на обновленной, заново оснащенной технически большой сцене. И все же два камерных сюжета кажутся предназначенными скорее для небольшой площадки. Масштабность же сценическому действу придает главным образом музыка А.Шнитке и И.Стравинского, во многом определяющая контрастность атмосферы двух частей и несхожесть их пластического решения (музыкальный руководитель постановки Рубен Затикян, балетмейстер Алексей Молостов). В “Шинели” преобладают резкие, стремительные ритмы и жесткие, четко выстроенные мизансцены. За исключением нескольких сочувствующих главному герою персонажей, толпа чиновников в одноцветных мундирах превращается в безликую серую массу, повторяющую одни и те же движения. С выверенной синхронностью взмывают вверх цилиндры, порхают гусиные перья и разлетаются брошеные бумаги. Отчасти присутствующее в первом действии гротескное преувеличение откровенно превалирует во втором. В “Свадьбе” одноцветная серость сменяется пестрой аляповатостью. Клоунские круглые носы и громоздкие башмаки, вызывающе яркие гримы и костюмы, причудливые веера и массивные букеты, “произрастающие” в карманах пиджаков (художник по костюмам Елена Предводителева), – от этого ослепляющего “великолепия” рябит в глазах, хотя запланированный эффект достигается. Разношерстная компания, водящая хороводы или танцующая парами, производит впечатление столь же единой в своей агрессии толпы, сплотившейся против не похожего на нее чужака.
Все роли в спектакле отданы мужчинам – прием рискованный и спорный, но вносящий в действие элемент шуточной игры. Так, весьма колоритно смотрится на свадебном торжестве напористо энергичная Настасья Тимофеевна в исполнении Александра Чутко. В гоголевском сюжете тот же актер выступает в роли азартного, оборотистого Петровича, а его сердобольную и волевую жену Константин Денискин играет в почти реалистической манере. Во второй же части гротеск граничит с карикатурностью. Восторженная Дашенька Дениса Демина проявляет непомерно бурные эмоции, забавно тряся торчащими косичками. На сцене являются сразу трое Змеюкиных, правда, малоотличимые друг от друга. Мужские роли тоже скорее похожи на комические маски, под которыми лишь иногда открывается живое лицо, что в определенной степени упрощает и обедняет чеховские характеры, хотя работает на режиссерский замысел. Заостренность контраста укрупняет фигуры выдвинутых на первый план Башмачкина и Ревунова-Караулова, вызывающих не только сочувствие, но и уважение. Обиды и издевки пробуждают в робких, беззащитных людях отчаянную жажду протеста против несправедливости. Так, Акакий Акакиевич, на коленях умоляющий чиновников оставить его в покое и столбенеющий от хамских окриков начальственных персон, вопреки всему сохраняет достоинство и способность мечтать. А новая шинель дарит ему короткое, но истинное счастье, становясь символом торжества его самых смелых фантазий над окружающей безрадостной действительностью. Именно поэтому “пропала шинель” для него равнозначно чеховскому “пропала жизнь”. И Ревунов-Караулов, живущий уже не мечтами, а воспоминаниями, наделен в спектакле каким-то поэтическим воодушевлением и неподдельным задором. А оскорбительное пренебрежение толпы он воспринимает болезненно, но стойко, не теряя выдержки и чувства собственного достоинства. Финальное же появление на свадьбе одетого в шинель персонажа “от автора”, также исполняемого Федором Чеханковым, окончательно объединяет два сюжета об “униженных и оскорбленных”, которые по сей день не получают ответа на вопрос: “Зачем вы меня обижаете?..”
Отправлено: 03.06.11 23:09. Заголовок: Фёдор Чеханков и кун..
Фёдор Чеханков и кунштюки буффонов
Всероссийский театральный фестиваль «Мелиховская весна» частенько представляет зрительскому вниманию непривычные трактовки чеховского литературного наследия. Вот и на этот раз публика в Серпухове, где уже традиционно проходят самые масштабные спектакли феста, была приятно удивлена Художественный руководитель Центрального театра Российской армии (ЦТРА) режиссёр Борис Морозов привёз спектакль, в котором под музыку Шнитке и Стравинского гоголевская «Шинель» и чеховская «Свадьба» поданы через приём буффонады и шутовства. Постановка «Зачем вы меня обижаете?» в ЦТРА идёт на большой сцене. Той самой, где вполне может уместиться дивизия и разыграться «маленькое» танковое сражение. Впрочем, камерный, по сути, спектакль на малую сцену театра (а это зал, сравнимый с серпуховским театральным) переносить не собираются, видимо, в этом есть свой резон. Спектакль чрезвычайно пластичный, даже, скорее, мультипластичный. Даже, пожалуй, в духе советской мультипликации, которая умела великолепно экранизировать русскую классику. Но ещё бы не был спектакль-бенефис Фёдора Чеханкова пластичным! Ведь в своё время зритель шёл в театр Армии не столько на легендарную постановку «Учитель танцев», сколько на него – Фёдора Чеханкова, настоящую звезду, красавца-танцовщика. Борис Морозов в своей подаче произведений двух мэтров русской литературы прибегнул к приёму абсурда. Ведь и Гоголь, и Чехов показывали абсурд российских реалий. Оба героя Фёдора Чеханкова – Башмачкин («Шинель») и Ревунов-Караулов («Свадьба») – на фоне плотной массы толпы, других действующих лиц, казались единственно живыми людьми. Гротеск достигал такой силы, что вообще временами чудилось: Чеханков-Башмачкин существует в пространстве ростовых кукол. Резкое и нелицеприятное изображение типичного чиновничества, точно подмеченное Гоголем, и сегодня выглядит как злободневная сатира. Чего стоит сцена, когда «значительное лицо» сносит ветром от собственного ора на «просителя»?! Для российской системы власти по-прежнему «ничто не истина, всё дозволено». И кто знает, сколько бедных «башмачкиных» сократило свой век после посещения кабинетов «значительных лиц»… Питерская социально-психоло-гическая драма – притча о бедном Акакии Акакиевиче, который осмелел лишь после смерти да стал пугать ночами «значительных лиц», гуляющих по Невскому проспекту, сменилась откровенно эксцентричной клоунадой. Пожалуйста, вот вам и Петрушки, и Матрёшки, и пр. Это уже даже не ростовые – это какие-то перчаточные куклы с разноцветными носами, разодетые в «пух и перья»! Плохо в России маленькому и наивному человеку. Такого всякий обидеть норовит. И на службе его «клюют», и в быту. Бедный бывший морской служивый оказался в глупейшей ситуации: был продан за 25 рублей «свадебным генералом». Старичок так разошёлся рассказывать да вспоминать, что надоел всем. И обнаружилось, что никакой-то он не генерал, а так – «мелочь», подполковник в отставке. Та же гниль, что сидит в чиновниках, «незначительных, ставших значительными», сидит и в обычных обывателях. И вот уже клоуны и шутихи встают плотной злобной массой и берут на «прицел» несчастного старика. Выплюнуть человека – это у нас ничего не стоит… Зритель от спектакля «Зачем вы меня обижаете?» получил огромное удовольствие. Фёдор Чеханков охотно давал интервью и, по всему было видно, получал от общения с серпуховичами удовольствие не меньшее. Актёров «подпитывает» любовь и благодарность публики, для которой, собственно, и существует театр.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 3
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума