Романтик с Суворовской площади 
В “послужном “списке” нынешнего юбиляра есть комедии, спектакли, относящиеся к сатирическому жанру и к патриотической тематике, но все же самое большое место в нем занимают спектакли романтические. И это не производственная необходимость и уж точно не погоня за пресловутым зрительским рейтингом. А кредо режиссера Бурдонского, сформировавшееся, по его собственному признанию, под влиянием внутреннего конфликта с окружавшей его с детства жестокой действительностью.
Биография Александра Бурдонского, родившегося 14 октября 1941 года, вообще противоречива. Взять, к примеру, тот факт, что отец – Василий Сталин, прочил ему карьеру военного, определив сына в Суворовское училище, но тот всей душой возненавидел армейскую дисциплину и из училища ушел. Однако, по иронии судьбы, все его творчество оказалось связано именно с военным театром – Центральным академическим театром Российской армии, находящимся на Суворовской (!) площади столицы. Еще один парадокс заключается в том, что Бурдонский хотел стать артистом, даже поступил в студию при “Современнике” к Олегу Ефремову, впоследствии был зван тем же Ефремовым в труппу МХАТа, а Анатолий Эфрос видел в нем шекспировского Ромео, но Александр Васильевич по актерской стезе все-таки не пошел (хотя не раз с успехом заменял заболевших участников поставленных им спектаклей), посвятив себя режиссуре. Да и разговор о нем имеет смысл начать не так, как это принято в подобных, связанных с громкими датами ситуациях, не с дебютных профессиональных шагов, а со спектакля, который Бурдонский выпустил, будучи уже опытным режиссером, – с “Дамы с камелиями” А. Дюма-сына.
И дело не только в том, что “Дама…” затрагивала очень дорогую для Бурдонского тему отношений Мужчины и Женщины, красоты и обреченности настоящих чувств. Просто от “Дамы…” тянулась некая символическая ниточка, связывающая Александра Бурдонского и Марию Осиповну Кнебель, режиссерскую мастерскую которой в ГИТИСе он окончил в 1971-м. В конце сороковых годов прошлого, двадцатого века Кнебель приступала к репетициям “Дамы с камелиями” в том же Театре тогда еще Красной Армии. Оформлять спектакль должен был художник Юрий Пименов, роли Маргариты Готье и Армана Дюваля предназначались Любови Добржанской и Владимиру Зельдину. Но спектакль не состоялся по чисто политическим причинам. И вот через много лет Александр Васильевич вспомнил о “Даме с камелиями”, замысел постановки которой “получил” словно “по наследству” от своего педагога.
От Кнебель он перенял и традиционный для отечественной театральной режиссуры метод подготовки любого по стилистике спектакля, предполагающий поиски его точной атмосферы (Бурдонскому в этом неизменно помогает музыка), тщательный разбор драматургического материала, и главное – подробную работу с артистами.
Последний этап особенно интересен Александру Бурдонскому, который любит совершенствовать актерские дарования и открывать их новые грани. Любит доверять состоявшимся мастерам, казалось бы, противоположные их индивидуальностям роли, и зачастую результат превосходит ожидания (как было в случае с Людмилой Касаткиной, феерически, на грани фола сыгравшей Елизавету Тюдор в “Вашей сестре и пленнице…” Л. Разумовской или с Людмилой Чурсиной, создавшей трагический, вызывающий сочувствие зала и вместе с тем отталкивающий образ безнадежно больной скрипачки Стефани Абрахамс в “Дуэте для солистки” Т.Кемпински). Любит рискнуть и вдруг, в одночасье, поменять “взрослый” актерский состав “Серебряных колокольчиков” на молодежь, дабы обострить, довести до предела конфликты, заложенные Г.Ибсеном в его драме “Йон Грабриэль Боркман” (а именно она положена в основу спектакля) – произведении сложном, персонажи которого крайне редко выходят на столичные подмостки.
Выбор нехрестоматийных названий – еще один принцип режиссера Александра Бурдонского, который привык знакомить публику либо с пьесами, мало шедшими в Москве (как, скажем, “Британик” Ж.Расина). Либо с теми, что были основательно подзабыты (вроде драм А.Касоны “Деревья умирают стоя” или “Утренняя фея”). Или ранее запрещены советской цензурой (и здесь стоит упомянуть о “Мандате” Н.Эрдмана). Как ни странно, но оригинально и желание Бурдонского поставить чеховскую “Чайку”, которая впервые появилась в репертуаре ЦАТРА.
А “Арфу приветствия” Бурдонский и вовсе открыл столичным театралам. Сам же он благодаря придуманному М.Богомольным сюжету о бродячих оперных певцах получил шанс “высказаться” о прекрасной и одновременно обманчивой сущности театрального искусства.
К слову, на подобные сокровенные темы Александр Васильевич предпочитает “рассуждать” исключительно средствами своей профессии. Ведь режиссура для Бурдонского, как, впрочем, и для большинства представителей его режиссерского поколения, – единственно возможный способ диалога с миром, попытка при помощи театра изменить этот мир к лучшему. Позиция, достойная истинного романтика.
М.Борисова, газета "Культура", №37, 13 октября 2011 г.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума