Шкатулка с секретом 
Увеличить Большинство ее героинь – натуры странные, можно сказать, “роковые”. При всей своей сдержанности, подчас даже холодности, они наделены редким даром любить, страдать, жить сильными страстями, которые зачастую изначально обрекают их на гибель. Взять хотя бы Настасью Филипповну и Леди Макбет из спектаклей родного для актрисы ЦАТРА (куда она перешла в 1984 году из Ленинградского театра драмы имени А.С.Пушкина) “Идиот” по Достоевскому в режиссуре Юрия Еремина и “Макбет” Шекспира в постановке Иона Унгуряну, Анфису из фильма Ярополка Лапшина “Угрюм-река” по мотивам романа Шишкова или Олесю из одноименной, снятой по прозе Куприна картины Бориса Ивченко.
В таком, едва ли не мистическом окружении Марфа в киноленте Николая Москаленко “Журавушка” – женщина мягкая, нежная, настоящая “деревенская Мадонна”, которая, получив “похоронку” на мужа, остается верна его памяти и не позволяет себе открыться навстречу новому чувству, является исключением из общего правила. Все-таки лирические стороны дарования Людмилы Чурсиной мало использовались театром и кинематографом. Равно как и характерные грани таланта актрисы, имевшей возможность реализовать их в полной мере, пожалуй, лишь благодаря Владимиру Фетину – режиссеру “Донской повести” по М. Шолохову, где Дарья – Чурсина, вопреки трагическим обстоятельствам, в определенные моменты выглядит смешной, отчасти нелепой.
А жаль. Ведь Чурсина – выпускница Театрального училища имени Б.В.Щукина (курс Леонида Шихматова). И у нее, как, наверное, у любой воспитанницы школы Вахтанговского театра (в котором она, кстати, служила в 1963 – 1965 годах), велика тяга к творческим экспериментам, осуществить которые с некоторых пор помогает антреприза. И пусть многие продюсеры руководствуются инерцией мышления, желая использовать выигрышные природные данные Чурсиной – ее стать, изысканную, утонченную внешность, внутреннюю значительность, – порой актрисе все же удается отойти от героического канона и появиться перед публикой не коронованной особой (вроде княгини Ольги или Екатерины Великой, роли которых она исполняла в независимых театральных проектах), а выступить на практически неизведанной ею территории комедии. Причем комедии не низкопробной, а качественной – например, “Ханумы” А. Цагарели, в которой сыграла Текле, сердобольную сестру незадачливого жениха-бесприданника князя Вано Пантиашвили. И, судя по признанию Ольги Волковой, партнерши Людмилы Алексеевны по “Хануме” и по другому комедийному спектаклю – “Дура, это любовь” И. Фридберга, у актрисы Чурсиной – незаурядный комический потенциал.
К слову, ее индивидуальность, несмотря на солидный, почти полувековой артистический стаж, думается, вообще до конца не разгадана и сегодня все еще представляется подобной этакой “шкатулке с секретом”. Вероятно, потому, что Чурсиной мало (особенно это касается театра) встречались режиссеры, готовые сотрудничать с успешной актрисой, как с ученицей, стремящиеся привнести в ее профессиональную палитру неожиданные для почитателей Чурсиной, а иногда и для самой Людмилы Алексеевны, краски. Как, скажем, сделала Роза Сирота – автор композиции “Супруги Каренины”, побудившая Чурсину в соответствии с законами литературного театра на протяжении всего сценического времени соблюдать некую намеренную дистанцию между собой и Анной. Как поступил Александр Бурдонский, предложивший Людмиле Чурсиной роль больной рассеянным склерозом скрипачки Стефани Абрахамс в спектакле “Дуэт для солистки” Т.Кемпински, потребовавшей от актрисы максимум душевной концентрации при минимуме выразительных средств. Умения быть и притягательной и вместе с тем непривычно отталкивающей. Главное – Чурсиной надо было непременно донести до зрителей основную мысль произведения, повествующего о необходимости сохранения человеческого достоинства перед лицом надвигающейся катастрофы.
Недавно тот же Бурдонский и вовсе доверил Людмиле Чурсиной роль Странницы, в контексте сюжета спектакля “Та, которую не ждут” по пьесе А.Касоны “Утренняя фея”, ассоциирующейся со… смертью. Перед первыми репетициями актриса обращалась к духовнику, не зная, как подступиться к такой необычной работе. Но тот успокоил Людмилу Алексеевну, напомнив, что смерть – часть жизни, и, исходя из этого постулата, ее и следует воплощать на сцене. Ведомая этим советом, Чурсина так и старается играть свою Странницу: без лишнего ажиотажа и мистических “нагромождений”, как некий символ и одновременно абсолютно реальный, и, что очень важно, по сути, светлый персонаж, который, по утверждению Людмилы Алексеевны, парадоксальным образом “возвращает людям радость бытия, учит их ценить то, что творцом отпущено”. И это вряд ли способно оставить равнодушным зрительный зал.
М.Борисова, газета "Культура", №25, 21-27 июля 2011 года
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума