Театр Российской армии вернул в свой репертуар музыкальную комедию Александра Гладкова на музыку Тихона Хренникова "Давным-давно", более известную зрителям по фильму Эльдара Рязанова "Гусарская баллада". В исторический экскурс погружалась МАРИНА ШИМАДИНА.
К 60-летию Победы и 75-летию Театра Российской армии режиссер возобновил на его сцене легендарный спектакль "Давным-давно". Музыкальная комедия Александра Гладкова и Тихона Хренникова была поставлена в Театре тогда еще Красной армии в 1942 году. И эта легкая, озорная вещица, почти водевиль, посвященный событиям войны 1812 года, в годы Великой Отечественной смотрелся как неимоверно патриотичная, духоподъемная и остро актуальная вещь. Можно представить, как в 1942 году откликались в зале слова Шурочки Азаровой, мечтающей отдать жизнь за родину, или как воспринимался выход Кутузова, уверенного в победе русской армии. Сегодня история девушки-корнета вряд ли способна объединить зал в патриотическом порыве. Да и не к этому, скорее всего, стремился режиссер, восстанавливая старую комедию. Его "Давным-давно" не столько о военных баталиях и славе русского оружия, хотя именно об этом положено по статусу заботиться Театру Российской армии, а о старом, наивном и бесхитростном советском театре.
Как только открывается красный бархатный занавес, который сам по себе дикий по нынешним временам театральный рудимент, зрители ахают. Такой великолепно-наивной сценографии, как у Владимира Арефьева, со скрещенными над сценой ружьями и саблями, огромными символическими киверами, аксельбантами и парадными дверями на пустом месте, не встретишь, пожалуй, ни в одном московском театре. Равно как и такой кристально старомодной постановки. Режиссер не внес в эту 60-летнюю комедию ни одного современного словечка или какого-нибудь прикола, ни одной сегодняшней краски, которая как-то обозначила бы дистанцию между временем создания пьесы и нашими днями. Нет, Борис Морозов не пытается найти какой-то новый ракурс во взгляде на пьесу, он, похоже, доверяет прошлому больше, чем настоящему, и ставит спектакль с символическим названием "Давным-давно" так, как его теоретически могли бы поставить в те легендарные времена.
Конечно, сегодня немногие помнят, как именно выглядела та знаменитая постановка Алексея Попова, продержавшаяся в репертуаре театра несколько десятилетий. Но уж фильм "Гусарская баллада" с Ларисой Голубкиной и Юрием Яковлевым, снятый на основе той же пьесы, видели все. И сколько бы нам с экрана ни пели колыбельную Светланы и куплеты про короля Анри Четвертого, эта легкая, смешная и непритязательная лента никогда не надоедает. Спектакль Театра Российской армии, к сожалению, лишен обаяния фильма. Даже те, кто никогда не видел оригинала, легко поймут, что перед ними не бережная реставрация, а довольно грубая стилизация. И дело не в том, что режиссер не старался, просто современные актеры по своей природе не способны повторить рисунок роли шестидесятилетней давности. Они пытаются изобразить водевильную легкость и непринужденность, но выходит довольно грубый и плоский фарс. А их размашистая, условно-приподнятая манера игры с преувеличенными, нарочитыми жестами и наигранными эмоциями напоминает детские новогодние елки. Единственная, кому удается оживить свою роль и придать ей объем,– это Татьяна Морозова, играющая главную героиню. Хоть несильный голосок и подводит актрису в колыбельной Светланы, зрителям доставляют явное удовольствие ее мгновенные перевоплощения из жеманной дамочки в лихого корнета и обратно, забавляет ее хитрая, лукавая игра с поручиком Ржевским и трогает искренняя пылкость в разговоре с Кутузовым. Впрочем, овации зала все равно достаются одному только фельдмаршалу в исполнении Владимира Зельдина. И хотя прославленный артист в своей единственной сцене не демонстрирует никаких особых актерских чудес, просто играет старого, уставшего, но еще подтянутого полководца, мечтающего побыстрее избавиться от настырной девчонки и отдохнуть перед парадом, в его лице публика аплодирует тому старому театру, вернуть который пусть даже на один вечер сегодня никому не под силу.
К сожалению, в прессе встречается довольно большое число соверешнно идиотских рецензий. Достаточно вспомнить ряд рецензий на Человека из Ламанчи. Авторы или выполняют чьи-то заказы, или у них что-то с головой (до простят меня за столь гневные речи!)
С чем категорически в этой статье не соглашусь, так это, что все овации достаются только Владимиру Михайловичуи что он "не демонстрирует никаких особых актерских чудес". Видимо автор статьи недостаточно внимательно следила за спектаклем.
Вера, с "Человеком из Ламанчи" особая история. Там был явный заказ на Гусмана, а не рассморт художественных достоинств и недостатков постановки. Хорошо, что хоть Зельдина в тех статейках не тронули.
Знаю историю, когда театральный(ая) обозреватель одной многотиражной московссской газеты (подруга нашей актрисы) заявила прямым текстом своей подруге : " Если мне будут платить в месяц NN-ую сумму в доллларах - ваш театр будет в шоколаде!". Ну.............................. Так и со всеми остальными!!!!!!!
У этого спектакля есть масса причин, чтобы огромный, не-мыслимо огромный зал театра заполнили до отказа зрители. Какие причины? Назову несколько. Например, то, что этот спектакль (вернее, спектакль по этой пьесе Александра Гладкова) появился в репертуаре театра в 1942 го-ду и с тех пор перманентно возникал снова с новыми молодыми испол-нителями. И всегда — аншлаги. Второе: успех фильма Э.Рязанова (I962 г.) и непреходящий успех этой музыкальной комедии на экранах кино и телевидения и по сей день «подогревал» интерес к премьере молодого сов-сем поколения. А музыка!.. Замечательный и всегда юный Тихон Хренни-ков! А жанр! Как мы, признаться, тоскуем по настоящей, стремительно романтической пьесе! А пьеса-то и есть. И хорошо, что главный режис-сер ЦАТРА Борис Морозов решил сотворить новую редакцию этой, можно сказать, культовой комедии, особенно если учесть, какое счастье (не нахожу другого слова!) вновь увидеть на сцене, да еще в роли фельдмаршала Кутузова, всегда поразительного девяностолетнего юношу (да-да, именно так!) Владимира Зельдина!.. Спектакль, как известно, обращающий нас к событиям 1812 года, к самому началу войны с Наполеоном, не просто стоит и должно назвать ро-мантическим. Это — мощный запал разговора и переживания об истинном патриотизме, которым движет все, что происходит на сцене. И вот все, что с весельем и отвагой происходит на сцене, привлекает и захватывает зрителей всех поколений, а уж молодежь в особенности, потому что в «Давным-давно» нас встречает подлинная любовь, какую, признаться (учитывая хотя бы обстоятельства), не очень просто встретить именно сегодня. Да еще такое замечательное обстоятельство, что в Театре Российской армии очень много талантливой молоде-жи, и прежде всего тех совсем юных, кому доводится играть героиню — девушку-гусара Шуру Азарову (помните, чей она прототип? Правильно, Надежды Дуровой). В премьерном спектакле, который довелось увидеть мне, Шуру играла Татьяна Морозова — это одна из первых, если не первая ее большая роль. Что прежде всего подкупает в Морозовой? Азарт, бешеная увлечен-ность своей героиней и многогранными «мелодиями» пьесы, включая и ме-лодии Т. Хренникова. Вообще-то, актерам драматических театров от-нюдь не обязательно хорошо петь. А здесь — необходимость не просто петь (я говорю о Шуре и о Луизе Жермон), но петь, как говорится, «вокально», своеобразным академическим голосом. Морозовой это удается, но требуется еще особенное «впевание», которое придет с ростом спек-такля. Так вот, азартная Шура одновременно и нежная, трогательная нату-ра, в которой уживаются, казалось бы, совершенно противоположные качества. Пока, мне кажется, Т.Морозовой больше удаются «лихие» сцены, в том числе куплеты давыдовских партизан — те самые «Дав-ным-давно». Я ни в коей мере не хочу сравнивать нынешнюю Шуру с той, что была у Рязанова. Вопрос в том, принимаем мы или не принимаем молодую исполнительницу в этой очень непростой роли. Безу-словно принимаем.Как принимаем и исполнителя роли гусарского пору-чика Дмитрия Ржевского в немыслимо бурном темпераменте Андрея Новико-ва. Этот Ржевский, который влюбляется в Шуру, не желая поначалу приз-наться себе в этом, — лихой вояка, человек отчаянной смелости и дерзости, подчас даже грубоватый (но это нарочито, работает на характер) — он сразу вызывает симпатии зрителей, и очень хочется, чтобы Ржевский и Шура скорее признались друг другу в том, что их объединяет не только желание сражаться в партизанском отряде Дениса Давыдова за честь и свободу России. Поскольку речь уже зашла об актерах, то из молодых я непременно хочу отметить бесконечно обаятельного Вадима Пожарского в роли гусара Пелымова. В остальном актеры работают влюбленно в предложенный им драматический материал, но тут появляются претензии: не к актерам — к постановщику. А в чем дело? В том, что массовые сцены, и в первую очередь бал-маскарад в доме Азаровых, перегружены и очень сильно «затянуты». Длинноты — это, вообще, настойчивая черта спектакля. Простите, подчас ловишь себя на том, что начинаешь (особенно во второй части спектакля) погляды-вать на часы. Возникает недоумение: зачем Борису Морозову понадобилось восстанавливать полный текст пьесы, которую еще в 1942 го-ду при постановке «отредактировали» вместе и драматург, и постанов-щик Алексей Попов. А в результате — временами становится просто скучно и ловишь себя на том, что, к примеру, совершенно излишня сцена Жермон и французского полковника, темпераментна, а при этом тягуча (вот такой парадокс!) сцена бивуака отряда Давыдова и появления в отряде Шуры... Можно, к сожалению, продолжать этот досадный перечень, не за-быв при этом о том, что сведены на нет два очень важных образа — дя-дюшки Шуры и вояки и своеобразной «няньки» Шуры Ивана. Актеры в этих ролях первоклассные (А.Петров, Ю.Комиссаров), но играть им, в сущности, нечего...
Главное чудо премьеры — конечно же, Владимир Зельдин — Кутузов! Ум-ный, величественный, простой, корректный, озорной — очень, очень разный, и каждая его фраза — радость для души и сердца. Каждое появление Зе-льдина на сцене — открытие. Так было недавно с «Человеком из Ламанчи». Так и здесь, хотя материал для работы блистательного актера здесь беднее, чем в мюзикле по Сервантесу. И все равно испытываешь трудно выражаемую радость, когда видишь, как ходит Зельдин, слышишь, как он го-ворит, и понимаешь, как неплохо получился у него дуэт с Морозовой. Но хватит об актерах. Надо сказать, что очень хороши декорации (Владимир Арефьев) — алые и голубые кивера, золотые эполеты с буквой «А» (император Александр I) и золотыми же кистями, свисающими на сцену и точно создающими климат спектакля. И самых добрых слов заслуживает музыкальное решение — я имею в виду сценическую драматургию премьеры. А в целом-то, он молодец — Борис Морозов! — если б только не увлекся подробностями-длиннотами. Спектакль все равно получился, и хорошо и давно знакомая дивная музыка Хренникова вошла в действие так орга-нично и ярко!.. Вот так написанное давным-давно стало сегодняшним в «Давным-давно», подаренном сегодняшнему зрителю.
P/S А сейчас буду ругаться ! пришлось разбить на 2 части статью потому что при отправке выдатеся очнеь занимательная вешь- "ваше сообшение не должно содержать более 5000 знаков, а у вас больше" .Причем статья не самая большая! Может как-нибудь снимим ограничение на знаки,а?
Появление музыкальной комедии Александра Гладкова и Тихона Хренникова в юбилейной афише ЦАТРА (театру исполняется 75 лет) не только логично, но даже знаково. Спектакль, родившийся на этой сцене в 1942 году, десятки лет с нее не сходивший, стал для ЦАТРА своеобразным знаменем, потрепанным в боях и оттого еще более родным. Нынешний главный режиссер театра Борис Морозов, ученик Андрея Попова, сына Алексея Дмитриевича Попова, поставившего эту комедию в суровые военные годы, поступил как благодарный "внук". Вторая дата отмечена в программке как посвящение 60-летию Победы, и тут театр лучше выдумать бы не смог. Пьеса патриотична без всяких скидок и натяжек. Чистый, прозрачный, качественно написанный водевиль обнаруживает в этом смысле куда больше возможностей заразить и убедить, чем нынешние натужные поиски национальной идеи.
К слову, "парад" спектаклей наших драматических театров к великой дате больше напоминает разрозненные вылазки партизанских отрядов. Козырять по случаю очередного госзаказа мы, слава богу, разучились, но и работать по велению личного внутреннего долга - тоже. Опять же с материалом непросто: мало взять хорошую военную прозу, надо ведь еще иметь свое, сегодняшнее отношение к тому, что было написано в иную эпоху, в жестких условиях иной идеологии.
Между тем армейскому театру, в отличие от всех остальных, тема защиты Отечества как вменялась в прямую, "профильную" обязанность, так и вменяется по сей день. Борис Морозов предпочитает искать ее в событиях давней истории, более или менее отстоящих по времени от переменчивых идеологических настроений. Он ставит "Севастопольский марш", пьесу Натальи Скороход по "Севастопольским рассказам" Льва Толстого. А юбилейный сезон открывает героической музыкальной комедией Тихона Хренникова, чьи мелодии благодаря до сих пор не сходящей с экрана "Гусарской балладе" не знает только глухой. Нынешний спектакль "Давным-давно" к тому же не просто восстановление с новыми исполнителями легендарной постановки, а новая сценическая редакция.
Право, то, что сочинил Тихон Хренников, испортить трудно. Вот только начинается увертюра, а искомое легкое блаженство тут как тут: хочется подхлопать и подпеть. И тут же - первое разочарование: вместо живого оркестра - фонограмма. Гламурная и бездыханная, она заполняет зал-монстр оглушительной мощью децибел, и уже заведомо страшно за голосовые связки артистов.
Ну так и есть - микрофончики, спрятанные в складках актерских костюмов, выручают только тех, прямо скажем, немногих, у кого имеется то, что эти микрофончики призваны усилить, а именно - голос. Забегая вперед, скажу, что поют "невзирая на" лишь юная Татьяна Морозова - Шура Азарова, Андрей Егоров - Давыд Васильев да Владимир Михайлович Зельдин, играющий Кутузова. Остальные попадают в ноты. Спрашиваю у людей старшего поколения: а как же Лариса Голубкина, певшая на этой сцене Шуру в домикрофонную эпоху да в сопровождении живого оркестра, ее было слышно? Впрочем, заранее знаю ответ.
С фонограммами вообще шутки плохи. Баланс с живыми голосами - только одна из многих проблем. Есть ведь еще аранжировка (Рубен Затикян). Вроде все грамотно, но ощущение такое, будто вместо пейзажа, написанного маслом, вам предложили широкоформатный глянцевый снимок. Или, если угодно, взяли свежие овощи, заморозили, потом сунули в микроволновую печь и быстренько бросили в кастрюлю. Вкус, как говаривал Аркадий Райкин, специфический.
Шедевральные арии вроде песенки Луизы Жермон "Я пью, все мне мало..." или "французского" шлягера "Жил-был Анри Четвертый..." со всех сторон подпираются вспомогательными средствами. Голоса слабенькие, значит, остается в первом случае принимать жеманные позы и томно вздыхать, а во втором - петь втроем, с трудом сливаясь в бодром припеве "лена-лена-бум-бум...".
Впервые задумываешься о том, на какой роскошный диапазон актрисы-певицы рассчитывал Тихон Хренников, сочиняя знаменитую колыбельную "Лунные поляны...". Татьяна Морозова берет верхи коротко, без кантилены. Ей вообще лирические сцены в женском обличье удаются хуже. Но корнета она играет заразительно, темпераментно, порой даже через край. Увы, ни поручик Ржевский - Вячеслав Разбегаев, ни большинство братьев-гусар не излучают главного водевильного свойства - обаяния.
Так и хочется пожаловаться на злосчастные великанские размеры большой сцены ЦАТРА, где достичь зрительских глаз, ушей, а тем более сердец можно лишь соответствующей форсированной атакой. Однако свидетели предыдущей редакции комедии, шедшей, между прочим, на тех же необъятных подмостках, отмечают прозрачность и легкое дыхание. К тому же как только на сцене появляется Зельдин, играющий Кутузова отнюдь не на Бородинском поле, а напротив, в своих апартаментах, где фельдмаршал в летах безуспешно пытае
Что толку в сотый раз повторять: водевиль играть труднее, чем психологическую драму, а тем более - эпическое полотно. Что между усредненным представлением о том, как надо "представлять" в комедии положений, и реальным владением этой воздушной, изящной техникой - дистанция поболе параметров сцены Театра Российской Армии.
Да и с гусарами нынче напряженно. Они, любезные российскому сердцу, - это ведь не только ментики, кивера и аксельбанты, весьма красочно обыгранные в декорациях Владимира Арефьева и костюмах Алены Сидориной. И не усы с бакенбардами. А, черт возьми, личностное обаяние их носителей.
Зрители устроили на премьере четыре овации. Две достались Владимиру Зельдину - при первом выходе и по окончании, когда было объявлено о 60-летнем пребывании артиста на сцене ЦАТРА. Две - Тихону Хренникову, сидевшему в партере: до поднятия занавеса и после его закрытия.
По большому счету, "единственной новостью" нового "Давным-давно" так и остались таланты композитора и артиста. Хренниковские мотивчики публика еще долго напевала, растекаясь по площади Победы в сторону троллейбусов и метро.
Не рецензия. Просто ощущения и воспоминания, навеянные «воскрешением» на сцене Театра Российской армии героической комедии «Давным-давно» в новой версии Бориса Морозова.
…8 августа 1941 года. На скамейку в конце Гоголевского бульвара, рядом со станцией метро, которая тогда именовалась «Дворец Советов», присаживается средних лет мужчина. Достает газету, делает вид, что читает, а сам внимательно слушает радио. Тот самый прикрепленный к столбу репродуктор, который все тогда называли «тарелкой». Человек, слушающий радио - поэт, драматург, режиссер Александр Константинович Гладков. Он ждет. Через несколько минут должна начаться радиопремьера его пьесы «Питомцы славы» (потом она станет широко известной под названием «Давным-давно»). Вот как об этом рассказывал сам Александр Гладков: «У репродуктора остановились два красноармейца, пожилой человек в кожаной куртке, похоже, сохранившейся с гражданской войны, девушка в ситцевом сарафане с книгой и тетрадкой. Приостановился и торопливо шагавший старичок с рюкзаком за спиной. Они и не знают, что рядом, чуть в стороне, сидит автор. …Потом подошли две пожилые женщины с тяжелыми сумками и подросток. Из репродуктора доносится завораживающий голос Бабановой: «А если все: ум, сердце, силы, нервы // приказа просят - за тебя, страна, // Мать-родина, отдать все без остатка…» Кто-то улыбнулся. И другой тоже. Одна из женщин опустила сумку на землю. Красноармеец переглянулся с девушкой. Подросток перестал насвистывать. Они все улыбаются. Да, они улыбаются. И, они победят!..» …Через два с половиной месяца после этой московской радиопремьеры в осажденном Ленинграде была показана самая первая, уже не радио-, а театральная премьера пьесы «Питомцы славы». Она много раз прерывалась воздушными тревогами, и загримированные исполнители вместе со зрителями спускались в убежище, а после отбоя продолжали играть спектакль. Первыми зрителями были балтийские моряки. А на одном из представлений актер, игравший Кутузова, подняв голову, вдруг увидел над собой в полумраке колосников… морозное звездное небо. Оказалось, что крыша театра пробита осколком бомбы. Еще через три с половиной года в спектакле впервые зазвучала музыка композитора Тихона Хренникова. Теперь - полвека (с лишним) спустя и представить нельзя, как могла существовать пьеса без «Колыбельной Светланы», без мгновенно впечатывающихся в память зрителей куплетов с трехкратным повторением в конце каждого «Давным-давно. Давным-давно. Давным-давно». Кстати, именно эта присказка, оттеснив первоначальное название спектакля, стала названием постоянным, «хренниковским». Старый знакомец Тихона Хренникова - еще с фильма «Свинарка и пастух» - живая легенда отечественной сцены Владимир Зельдин в новой сегодняшней постановке «Давным-давно» на сцене Театра армии играет фельдмаршала Кутузова (в прошлом естественно, Зельдин блистал в роли отчаянного храбреца - поручика Ржевского). Ну, а в образе Кутузова представал тогда выдающийся актер Александр Хохлов. Автор пьесы любил вспоминать, как Хохлов сочинил прямо на репетиции одну строку. Только одну, но какую! Гладков включил ее во все последующие издания пьесы. Но пусть лучше и рассказывает сам: «Я придумал, что в третьем акте, перед уходом Кутузова, адъютант при звуках доносящегося марша отдергивает на окне занавесу. В комнату врывается блик солнца. Кутузов восклицает: «А день какой! Что в мире солнца краше?..» И уходит. Но Хохлову чего-то недоставало. Он смотрел на Шуру с только что прикрепленной к ее груди наградой и громко произносил: «Герой, герой!..» - А затем, проходя мимо нее к двери, полушепотом, одной ей, - «А Девкой был бы краше!..» И зал взрывался аплодисментами, как по команде. Так все пятьсот спектаклей, в которых в мундире фельдмаршала на сцену выходил Александр Евгеньевич». От себя добавлю. Столь мощный шквал восторга обрушивается и на Кутузова - Зельдина. И опять слово Александру Константиновичу Гладкову: «Мое любимое место в пьесе - фраза переодетой в мундир Шуры в сцене гусарской пирушки во втором акте: «Жизнь моя была… нет… был…». Помню, написав это, я сам хохотал в одиночестве, предвосхищая сценический эффект». И я угадал…» Актриса Татьяна Морозова, нынешняя Шурочка, эту фразу произносит так мастерски, что зрителей, как эпидемия, охватывает неудержимый смех. Впрочем, актриса блистает талантом с первого до последнего выхода на сцену. «Играть поэзию на театре - дело удивительно трудное», - говаривал великий русский актер Мочалов. - «Тем не менее, играть поэзию на театральной сцене не только нужно, но просто необходимо», - как бы продолжает его мысль Татьяна Морозова (Шурочка Азарова). Исполненная молодой талантливой актрисой роль - героическая. «Герой! Герой!.. А девой был бы краше!» - все вспоминается после премьеры. И, признаюсь, жду не дождусь от Татьяны ролей «девок», конечно, в смысле самом лиричном, самом нежном…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Хорошо, что хоть Зельдина в тех статейках не тронули.
Трусость скорее, не посмели...
! пришлось разбить на 2 части статью потому что при отправке выдатеся очнеь занимательная вешь- "ваше сообшение не должно содержать более 5000 знаков, а у вас больше" .Причем статья не самая большая! Может как-нибудь снимим ограничение на знаки,а? 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума